О добром разбойнике Румцайсе, Мане и сыночке их Циписеке
Шрифт:
А Румцайс в ответ:
— Как? Теперь всё наоборот. Теперь нам хорошо, а вот дракону худо — дальше некуда.
Как Румцайс покупал себе новый пистолет
Когда-то в дуле пистолета у Румцайса вывелись птенцы пеночки, теперь они выросли, но нет-нет да и прилетали назад и забирались в пистолет, как в гнездо. Пришлось ему забросить пистолет на полку и отправиться за новым к оружейнику в Ичин.
Мастер-оружейник Геллер вышел к Румцайсу в лавку, где продавал свои изделия,
— Чего изволите? Пороху пли патронов?
— Нет, — отвечает Румцайс, мне бы пистолет новый.
Геллер порылся и протянул Румцайсу через прилавок пистолет.
— Вот тебе самострельный, из самой Голландии.
— Сколько стоит?
— Сколько может стоить пистолет у Геллера! Один геллер, — отвечает оружейник. А геллер — это денежка вроде нашей копейки.
Пороху Румцайсу пока хватало, да и желудей в карманах было довольно, он тут же и зарядил свой новый пистолет.
От оружейника Румцайс вышел на главную площадь, где как раз была ярмарка с тиром и каруселью. Перед тиром стоял дед зазывала и приглашал:
— Кавалеры, разбойнички, пожалуйте испытать своё оружие в моём тире!
Румцайс вошёл, прицелился голландским пистолетом и нажал спуск. А выстрел не грянул.
— С приобретеньицем тебя, — посочувствовал ему дед-зазывала.
— Видно, зарядил не так, — сконфузился Румцайс и свернул в тенёк под въездные городские ворота, перезарядить пистолет.
Только он туда направился, как пистолет взял и сам по себе выстрелил. Он ведь был самострельный. А может, от стыда, что в первый раз оробел.
Жёлудь усвистел куда-то за площадь. Не успел Румцайс и до трёх сосчитать, из мастерской под башней выскочил часовщик Семерад, держа в руках часы с кукушкой, и со слезами в голосе закричал на всю площадь:
— Что ты натворил! Ты мне подбил кукушку!
Кукушка и правда совсем крылышки опустила.
— Теперь песенка её спета, — сокрушался часовщик.
— Не печалься, — утешил его Румцайс. — Я твою кукушку испортил, я её и починю.
Взял он часы с подбитой кукушкой и отнёс Мане в пещеру. Маня, завидев кукушку, чуть не заплакала, но как помочь ей, не знала.
— Что с ней, бедненькой?
— Будет лечиться, — сказал Румцайс. — Нет для кукушки лучшего места, чем зелёный лес. Пускай поживёт у нас, пока не поправится.
И повесил часы с кукушкой на сучок возле пещеры.
Потом они всё поглядывали в лес как там птица поживает. Лесной воздух делал чудеса. Через неделю кукушка уже пробовала голос подавать, через две недели куковала как по нотам.
— Пусть побудет у нас ещё недельку, чтоб совсем на ноги встала, — решил Румцайс.
Тем временем среди птиц разнеслось по лесу, что живёт у Румцайсов чудо-кукушка. Слетелись к пещере сойки-пересмешницы, юркие поползни, дубоносы-долбоносы, зяблики, иволги и дятлы, расселись на ветках вокруг, таращат на кукушку глаза.
Кукушка недолго терпела, скоро ей эта любознательность надоела. Спряталась
Птицам это не понравилось, а дубонос сказал, что так он этого не оставит. Подлетел, долбанул клювом в дверцу, распахнул её, и все птицы снова уставились на кукушку.
— Ну, чего глаза вытаращили? — не выдержала кукушка.
— Чтобы видеть, — отвечали птицы.
— Так я вам покажу!
Выскочила кукушка из часов и полетела но лесу. Она летала от гнезда к гнезду и в каждом ненадолго задерживалась.
— Что ты там делаешь? — забеспокоились птицы.
А она ни звука в ответ, облетела гнёзда и вернулась в свой домок.
Вскоре пришёл к Румцайсам часовщик Семерад за своей, теперь уже здоровой, кукушкой. Румцайс подвёл его к часам, висящим на суку дерева, кукушка выскочила и трижды прокуковала. Семерад сверил время со своими карманными:
— Ровно три, как из пушки.
Поблагодарил он Румцайса за заботу, сиял часы с дерева и забрал их с собой в Ичин.
В тот день Маня устроила в пещере уборку. Румцайс ушёл в лес, чтобы пережить это стихийное бедствие где-нибудь на мягоньком мху Лёг он под деревом, но едва прикорнул, примчался поползень и сердито застрекотал на Румцайса. Румцайс отмахнулся от него шляпой и снова погрузился в сон. Но тут слетелись сойки, дубоносы, иволги и дятлы и стали тормошить Румцайса.
— Да что ж это нынче стряслось в лесу? — Румцайс зевнул и сел.
Птицы налетели на него, повели от гнезда к гнезду, и Румцайс не сразу поверил своим разбойничьим глазам: в каждом гнезде сидело по кукушонку.
С утра до вечера лазил Румцайс по деревьям и выбирал из гнёзд кукушкиных детей. После они вдвоём с Маней снесли их часовщику Семераду в город. Семерад подобрал каждой птице механизм из зубчатых колесиков и каждую кукушку посадил в домик: получилось много-много часов с кукушкой.
Но в своей пещере Румцайс таких часов не повесил, чтоб на кукушкин голос не заявились княжеские лесничие.
Зато в Ичине стало теперь как в лесу — отовсюду раздавалось весёлое «ку-ку».
Как Румцайс вернул радугу на небо
Несколько дней лил страшный ливень; когда он кончился, Маня вышла из пещеры, чтобы вычерпать из криницы мутную воду. Не успела она дойти до криницы, как остановилась и воскликнула:
— Ой, Румцайс! Я такого сроду не видала!
— И я! — сказал подошедший к ней Румцайс.
Из криницы поднималась радуга, огромным коромыслом перекидывалась она через холм Зебин и упиралась в землю где-то возле главной площади в Ичине.
— Она не улетит? — тихонько шепнула Маня и на цыпочках подошла к радуге.
Радуга стояла тихо и сверкала всеми красками.
— Поди сюда, Румцайс, смотри, что я тебе покажу, — позвала его Маня и стала прохаживаться но радуге, и вся, с головы до ног, переливалась красками самых нежных оттенков.