О добром разбойнике Румцайсе, Мане и сыночке их Циписеке
Шрифт:
— Ни на что вы не годны, да бог с вами, ешьте.
И тут видят Румцайс и Маня: бежит меж деревьев ручеёк, и вода в нём всё прибывает и прибывает. Маня отскочила в сторонку, голуби испуганно вспорхнули и разлетелись, а Румцайс и говорит:
— Видно, прорвало верхнюю плотину над озером у Ольховничка. Этого ещё не хватало! Вчера он чуть не высох в пустом пруду, а сегодня вода, глядишь, унесёт его неведомо куда!
И Румцайс поспешил вверх по течению ручейка к озеру. Плотина была в порядке, но Ольховничек сидел на своей вербе и горько плакал.
— Перестань, не то затопишь мою пещеру! — крикнул ему Румцайс.
Ольховничек печально шмыгнул носом.
— Тебе хорошо говорить — не плачь, а ты погляди, что у меня в пруду уродилось.
Румцайс посмотрел и даже побледнел. В пруду лежал сом Гольдегрон. Во всей Чехии был только один такой сом. Он растянулся в пруду от верхней, наливной, до нижней, спусковой, плотины. Пасть у сома была преогромная, как щит на запруде, а глазищи — будто мельничные жернова.
— Ну и красавчик! — протянул Румцайс, придерживаясь за ветки вербы. А потом напустился на Ольховничка: — На твоём месте уж я бы навёл порядок в пруду. Выгони сома, а сам полезай в пруд, на его место.
А не хочешь ли ты сперва сам попробовать? — возразил тут Ольховничек.
Румцайс расставил ноги пошире, упершись в насыпь плотины, и напустился на сома:
— Гольдегрон, мне не нравится, что ты тут разлёгся. Сом скосил глаза на Румцайса и лениво шлёпнул хвостом
по воде. От этого поднялась такая волна, что Румцайса с Ольховничком отнесло в лес к самой пещере.
— Здравствуйте, — встретила их Маня. — Вижу, вы ловко управились с сомом.
— С Гольдегроном просто так не договоришься, — оправдывался Румцайс.
— Уж какой с рыбой разговор, — согласилась Маня. Румцайсу было досадно, что всё так получилось. Подставил он Ольховничку под полы сюртучка ведро, чтобы с них не натекло в пещере, а сам глубоко задумался. Потом он прищёлкнул пальцами и полез в сундук. Достал из сундука клубок верёвки и позвал Маню с Ольховничком:
— Пойдёмте.
Пришли они к пруду. Румцайс протянул Мане клубок и спрашивает:
— Можешь ты из этой верёвки сплести крепкую сеть? Маня натянула верёвку меж веток вербы как основу, а поскольку Ольховничек от всех огорчений усох и стал совсем крошечный, она дала ему в руки второй конец верёвки, и он стал прыгать меж нитками основы, будто челнок, и вскоре сеть была готова.
Сом Гольдегрон то одним, то другим глазом лениво наблюдал за их работой. Когда же они расстелили сеть на плотине, он ухмыльнулся во всю свою огромную пасть:
— Сперва поймайте меня в свою сеть.
— Да уж, его ничем не возьмёшь, — сокрушённо вздохнул Ольховничек.
Тут Маня захлопала в ладоши, и прилетела стая голубей. Голуби подхватили клювами сеть и поднялись над прудом, а потом накинули сеть на Гольдегрона.
Гольдегрон немного поёрзал под сетью и снова подал голос:
— Понапрасну вы свои головы ломали да руки натруживали. Найдите сперва того, кто меня сдвинет с места.
Только он договорил,
Рыб собралась тьма, все разом ухватились они за сеть, но каждая тянула в свою сторону, и сеть не двигалась с места.
Сом Гольдегрон, глядя на их старания, развеселился.
— Да, для такой упряжки нужен кучер! — хохотал сом.
— А вот и он, — отозвался Румцайс, отломил вербовый прутик и спрыгнул с плотины прямо сому на спину.
— Нно, поехали!
Рыбья упряжка в ту же минуту тронулась и помчалась вверх против течения. А Румцайс правил. Когда они выплыли к самой реке Эльбе, Румцайс крикнул рыбам:
— Тпру! — А сому сказал: — Плыви теперь на все четыре стороны, тут места довольно.
Две недели спустя прибыла в криницу к Румцайсам почтовая рыбка. Кашалоты и другие киты передали, что Гольдегрон у немецкого города Гамбурга выплыл в открытое море. Пруд он занимал весь — от плотины до плотины, — а в море сом выглядел как игрушечный.
Как Румцайс наказал мельника с верхней мельницы
Через неделю после возвращения из путешествия на соме Румцайс, сидя за обедом, задумчиво помешивал ложкой суп в миске. Потом как хлопнет себя кулаком но лбу, так что звон пошёл, и говорит Мане:
— С делами Ольховничка я чуть не забыл про бедных помольщиков, что ездят молоть зерно на верхнюю мельницу.
Он кое-как доел вторую добавку разбойничьей похлёбки и заспешил на мельницу.
По дороге к верхней мельнице он придумывал, как наказать мельника, который отсыпал себе из каждого мешка не меньше половины зерна. Но ничего толкового не пришло ему в голову.
Солнце припекало, и Румцайсу захотелось пить. Он снял шляпу и зачерпнул ею воды. Только хотел напиться, как услышал голосок:
— Приглядись получше, что ты пьёшь!
Заглянул Румцайс в шляпу и видит: плавает в ней маленький зелёный лягушонок. Выловил он его, лягушонок перекувырнулся через голову и обернулся водяным Ольховничком.
— Куда ни ступи, везде о тебя споткнёшься, — проворчал Румцайс.
— Спасибо, Румцайс, что не похоронил ты меня в своей разбойничьей утробе.
Затем он сложил крест-накрест два мизинчика и махнул ими в сторону речки. Тут же но волнам приплыла к ним старая шарманка.
— Вот тебе, Румцайс, награда за твои заботы, — сказал Ольховничек, прыгнул в омут и был таков.
Румцайс выловил шарманку, повертел её в руках и но качал головой.
— Вот удружил! Ни к чему разбойнику такой подарок.
И видит: идёт Маня и несёт жареную куропатку в глиняной миске.
— Что ж ты похлёбки толком не поел, — озабоченно сказала Маня. — И ещё смотри, какое вкусное угощение у нас, а ты тут с какой-то старой рухлядью возишься.
Но когда Маня разглядела шарманку внимательнее, она ей понравилась.