О любви еще раз
Шрифт:
***
– Операция прошла удачно, – старый доктор с усталым лицом говорил тихим голосом, глядя на капитана и заплаканную женщину. На столе перед ним в чернёном подстаканнике остывал недопитый чай. – Но рана глубокая. Повреждены внутренние органы, и он потерял много крови.
– Как вы оцениваете его состояние, доктор? – поинтересовался Юрий Петрович.
– Стабильно тяжёлое, и говорить о перспективах пока рано, – доктор развёл руками.
– Что это значит? – встрепенулась Эля,
– Вы кто ему будете? – поинтересовался хирург у женщины.
– Это его мать, – вместо Копейкиной ответил начальник колонии.
– Если он придёт в себя, ему очень нужно, чтобы рядом с ним в этот момент оказался родной человек!
Капитан понимающе кивнул головой.
– Как то есть «если придёт в себя»?! – Эля готова была лишиться чувств. – Что вы такое говорите?!
Капитан взял её руку и крепко сжал в своей ладони.
– Ну-ну, он человек молодой, организм у него крепкий. Так что будем надеяться на лучшее, – подал осторожную надежду старый доктор, – теперь всё решит время!
***
В комнате пахло спиртом и нашатырём. Монотонно пищали медицинские приборы, и равномерно качал кислород аппарат искусственного дыхания.
Эля вторые сутки сидела у кровати Петра, вглядывалась в бледное лицо парня – не откроет ли тот глаза? Она очень боялась пропустить момент его пробуждения и поэтому отказалась прилечь даже на пару часов на узком медицинском топчане, который поставили специально для неё в углу комнаты.
Она почему-то была абсолютно уверена в том, что если Пётр проснётся тогда, когда она будет бодрствовать, то всё пойдёт иначе и всё у него будет совсем хорошо!
«Ведь сказал же доктор: главное, чтобы рядом был близкий человек! Близкий? Но кто я ему, а он мне?!» – на эти вопросы ответов не было, но они приходили снова и снова и мучили Эвелину.
Несколько раз женщина обессиленно роняла голову, забываясь на минуту-другую душным, беспокойным сном. Затем снова подхватывалась от внутреннего толчка готовая к действиям. Но каким? Что делать, если вдруг что-то пойдёт не так?!
«А что значит – не так?» – мысли путались в голове у бедной женщины.
Несколько раз за прошедшие сутки заходил дежурный врач, молча склонялся над Петром, выслушивая, как бьётся его сердце, мерил пульс и давление. Подолгу читал кардиограммы, которые подавала ему медицинская сестра. Внимательно наблюдал за работой аппаратуры. Потом, уже уходя, давал указания медсестре.
Худенькая юная девочка всё исполняла стремительно: меняла бутылочки на стойке капельницы, вводила в вену лежащего без сознания Петра лекарства, деловито и почти бесшумно порхала между палатой реанимации и своим постом в коридоре.
Её перемещения рождали в воздухе лёгкие завихрения, которые почему-то умиротворённо и успокаивающе действовали на Копейкину. И она утомлённо закрывала глаза, вверяя Петра на время заботам ответственной девушки.
Когда
– Петя, Петечка, родной мой, прости меня! – бросилась перед ним на колени Копейкина, едва не задев своим телом стойку капельницы.
– Тётя Эвелина… – еле слышно прошептал раненый.
– Сюда, сюда, скорее! – выскочила за дверь, не помня себя от возбуждения, женщина.
Через секунду тихий коридор ожил и навстречу ей уже бежал, привлечённый её криками, медицинский персонал.
***
Прошло пять дней после инцидента в колонии, по которому шло уголовное разбирательство. Всё это время капитан и его офицеры безвылазно находились с малолетними заключёнными, опрашивая всех и каждого из пяти отрядов колонии в двести с лишним человек.
Довести дело с Петром до конца Юрий Петрович считал своим делом чести, и уже через неполную неделю вся картина произошедшего была им установлена доподлинно. Найдены также заказчик и исполнитель преступления, на которых, без всякого нажима на них, указали сами ребята.
Они же «не под протокол» рассказали капитану о единоборстве с Серым, в котором выстоял, не испугавшись ножа, Пётр.
Сейчас, открывая двери городской больницы, начальник колонии рассуждал о том, что парня по-настоящему уважают его собратья по несчастью, а это дорогого стоит для тех, кто находится за колючей проволокой!
Что, наверное, такое мужество самого заключённого может значить для дела воспитания вчерашних трудных подростков намного больше, чем любая другая воспитательная работа, проводимая в колонии.
Но более всего капитана грела мысль о том, что он скоро увидит Элю, о которой не переставал думать все прошедшие дни, и о том, что у него для неё припасён очень приятный сюрприз!
На базе его колонии, в качестве эксперимента, который начала проводить с малолетними преступниками Москва, будет организована колония-поселение. Он уже получил соответствующее распоряжение. А это значит, что, выздоровев, Пётр сможет свободно перемещаться по всему городку и только ночевать за колючкой!
«Вот Эвелина обрадуется!» – внутренне улыбался Юрий Петрович.
Накинув халат, он стремительно поднялся по пролётам лестницы и уже через мгновение распахивал дверь знакомой палаты реанимации.
За дверью было пусто. Кровать, на которой ещё несколько дней назад лежал раненый Пётр, была убрана…
***
– Владимир Вячеславович, мастер участка Борис Акимович докладывает мне, что вы не соблюдаете правила безопасности, установленные для всех рабочих на стройке, – без предисловий, вместо утреннего приветствия огорошил едва вошедшего в кабинет Копейкина Руднев. – Работаете на высоте без страховки, словно вы не рабочий, а канатоходец!