О, мой ангел…
Шрифт:
— Ну и что же он натворил?
— Он обозвал твоих теток Цолу и Сашу плутовками и обманщицами.
Милош рассерженно ударил себя в грудь, а вслед за ним и его братья Рупа, Занко и Юрик.
— Барон собирался пристрелить его за это, но ты не разрешаешь применять здесь оружие, — сказал Юрик. — Поэтому мы решили связать его.
— Дюк Эллингтон призывал не убивать живую душу, — закричал Оуэн.
Губы Нади тронула легкая улыбка. Среди присутствовавших вряд ли можно было сыскать поклонников джазовой музыки или знатоков
— Мой отец, — сказала она, — скорее, знает Джона Вейна, а не Дюка Эллингтона, мистер?..
— Прескотт, — он чуть поклонился. — Оуэн Прескотт.
— Прескотт? — Надя прикусила нижнюю губу. — Я слышала о дающем ссуды под залог недвижимости, то бишь ипотечном банке Прескоттов, фирме, торгующей хозяйственными товарами, которая принадлежит Прескоттам. По-моему, есть еще строительная компания, а также мукомольное предприятие Прескоттов. Ты относишься к каким из них?
Оуэн щелкнул каблуками и попытался было низко поклониться, однако сделать это ему помешала веревка на шее.
— К вашим услугам, мэм, — любезно ответил он. — Хотелось бы знать, с кем имею честь беседовать в этот замечательный летний день?
— Надя Кондратович, — прошептала она чуть слышно и при этом сильно побледнела. Затем повернулась к сородичам и, нарушая правила приличия, замахала руками и что-то громко закричала на непонятном языке.
Спустя минуту или две Оуэн вздохнул свободно. Петля соскользнула с его горла, и руки были развязаны. Без посторонней помощи он спрыгнул на землю. Первое, что он сделал, — отряхнул свои штаны от пыли.
— Мне известно, что ты и твое семейство — люди в Кроу Хеде новые и еще не знаете как следует наших традиций. — Он посмотрел на Надю, поправляя воротник белой рубашки с короткими рукавами. — Мы ценим гостеприимство, а как назвать ваше поведение?
Надя побледнела еще сильнее.
— Мистер Прескотт…
— Надя. — Ему понравилось произносить ее имя. Оно, как льдинка, соскальзывало с языка. Его вообще привлекало все иностранное и экзотическое. — Мое имя Оуэн.
Надя робела так обращаться к нему. В принципе город Кроу Хед должен был бы называться Прескоттом, Прескоттвилем или, наконец, Прескотт-тауном. Отлитая в бронзе статуя генерала армии конфедератов Джереми Прескотта украшала центральную площадь этого города. Он восседал на поднявшейся на дыбы лошади, а вокруг простирался цветник, занимавший целых пол-акра. Почти каждое сооружение в городе носило имя Прескотта, включая здание ипотечного банка. Ранчо Кондратовичей было под его опекой, а Оуэн Дж. Прескотт мог лишить их этого владения одним росчерком пера.
— Мистер Прескотт…
— Оуэн, Надя, Оуэн. — Он подарил ей свою самую ослепительную улыбку.
Надя с усилием проглотила комок в горле.
— Хорошо, Оуэн. — Она сурово посмотрела на двух своих теток. — Цола и Саша! Чем вы занимались в городе?
Оуэн оглядел женщин, стоявших поодаль, и попытался определить,
— К вашему сведению, любезная Надя, именно те, кого вы называете Цолой и Сашей, продали моей тетушке Верне целый ящик бутылок с обычной водой, уверяя ее, что это эликсир молодости.
Надя что-то невнятно пробормотала порусски и стала молить Оуэна о прощении. Вся многочисленная родня, которая когда-нибудь сведет ее с ума, даже не представляет, чем пришлось пожертвовать Наде, чтобы вывезти их в Соединенные Штаты. Она терпеливо, по нескольку раз на день, просила их соблюдать здешние законы, учить английский и избегать неприятностей. Но оказывается, ее воспитательная деятельность не принесла нужных плодов.
— Цола и Саша! Куда вы девали полученные деньги?
Вперед вышла женщина, выглядевшая лет на сорок.
— Половина в кармане, а остальное в нашем пузе, — невозмутимо призналась тетка Саша.
— Сколько же вы истратили на еду?
— Пятьдесят восемь американских долларов, — сказала другая, по всей видимости Цола.
Жеребчик нервно дернулся, когда Надя натянула поводья. Ослабив их, девушка с минуту гладила животное по шее, успокаивая его.
— Немедленно верните остаток мистеру Прескотту и извинитесь. Я возмещу то, что вы истратили, и надеюсь, он не возбудит против вас дела.
Она оглядела собравшихся.
— Не могу не сказать о вас, мужиках, — произнесла она с грустью. — То, что вы натворили, — очень серьезная ошибка. Не сомневаюсь, что вы не собирались привести свою угрозу в исполнение, но что бы случилось, окажись у мистера Прескотта слабое сердце? Он бы умер от страха! — Она вгляделась в лица притихших мужчин. — А за попытку убийства вас всех засадят в каталажку. — Увидев в глазах родственников раскаяние, она немного смягчилась. — Перед тем как снова выкинуть какую-нибудь глупость, подумайте о своих женах и детях, которые лишатся вашей поддержки. Им будет не до танцев, они не смогут спокойно засыпать при свете звезд в объятиях любимых. — Она посмотрела на Оуэна. — Я готова возместить потери вашей тетушки и принести ей извинения за всю мою семью. Ну а вам всегда будут рады на ранчо Кондратовичей. Уверяю, что в следующий раз Оуэна Прескотта встретят здесь с распростертыми объятиями.
Она оглядела табор и не заметила никого, кто бы отрицательно отнесся к ее словам. Обласканный Оуэн не настаивал на наказании, однако выразил сомнение, способна ли Надя внести нужный залог, если всю ее родню отправят за решетку. Единственное, с чем не могла смириться цыганская душа, — это потеря свободы.
Оуэн пристально посмотрел на Надю и, найдя, что его слова произвели нужный эффект, покачал головой в знак согласия. Он не требовал от этого ангела каких-либо извинений. Она не сделала ничего плохого.