О несчастном ректоре замолвите слово. Ректор обыкновенный, подвид бесправный
Шрифт:
– Все ждут нового ректора, – проговорил новый знакомец, внимательно разглядывая девушку, будто готовился препарировать ее сознание и душу.
Марина вздрогнула, голос у него оказался таким же жутким, как и весь облик: хрипловатым, жестким, обволакивающим. Таким голосом палачи перед казнями последнее слово у несчастных спрашивали.
Когда выходили из холла, на несколько мгновений Хромова почувствовала себя арестованной и сопровождаемой конвоем на казнь. Впрочем, отчасти это было действительно так. Найтмер шел впереди, Кайдэс за ним, держа рядом с собой нового ректора, замыкал шествие Джек. Оказалось, что вышли они в достаточно узкий коридор, стены которого опутывали незнакомые ей растения и цветы. Иногда она замечала странных созданий, выглядывающих сквозь листву – упитанные, зеленоватые мордочки, с жабьими губами и набором мелких зубов. Один раз заметила, как нечто очень похожее на сказочную фею вспорхнуло с пушистого сиреневого цветка и исчезло, растворившись в воздухе. Как сказала бы кэрроловская Алиса: все чудесатей и чудесатей, и Марина ее поддержала бы на все сто процентов. Чудный, чуждый мир, от которого сложно ждать чего-то хорошего.
– Здесь всегда такое освещение? – спросила Марина, не обращаясь ни к кому конкретному. Вроде бы и светло, но какое-то ржаво-туманное марево вокруг присутствовало.
Ответил Джек:
– По большему счету. У вас в Яви в сутках двадцать четыре часа, делящихся на день и ночь. В Нави такого нет. У нас в сутках тридцать девять часов, т.е. тринадцать часов Юдоли, тринадцать часов Требы и тринадцать часов Пагубы. По большему счету в Навьем Королевстве всегда одно и то же небо – ржавое, только в каждый промежуток времени темнее или светлее, нет звезд, солнца или луны, как в человеческом мире. Есть и другие королевства в Нави, но там свои особенности есть. У нас же практически никогда не бывает абсолютно темно или абсолютно светло, за исключением периодов, когда приходят Затмения. Они случаются раз в месяц, и тогда всем рекомендуется сидеть дома и не высовывать носа на улицу.
– Почему? – заинтересовалась она.
– Небезопасно: можно умереть, сойти с ума, измениться, нарваться на любые другие неприятности, встретиться с кем-то, с кем лучше не встречаться. Во время Затмений легко пропасть без вести, заблудиться в темноте, быть испепеленным светом. Если интересны более детальные сведения, прочти «Хроники Нави». В библиотеке Академии должны быть.
– Насколько сильно отличается время в Яви и Нави? – спросила Марина. Она испугалась – сколько сказок, когда какой-нибудь несчастный пропадал в волшебных странах, а возвращался домой спустя века, когда все уже умерли и похоронены.
– Можете не переживать, – скосил на нее фиолетовый глаз Кайдэс, – хоть время у нас бежит и по-разному, но для вас не страшно. Тринадцать часов у нас – в Яви всего три часа. Так что высчитайте для себя, когда будет ходить домой и наведывайтесь в Явь время от времени. Поэтому я и говорил, что жить вам придется здесь, так будет удобнее.
Марина с облегчением выдохнула.
Через миг поняла, что они пришли. Потому что цветочный коридор закончился, а впереди замаячила лестница: высокая, крутая, с множеством узких ступенек. По таким всегда тяжело подниматься, а спускаться и того тяжелее. Поднимались долго, лестница, казалось, и не думала заканчиваться. Вокруг было неестественно тихо, зато в отличие от человеческой реальности почти не холодно, будто вокруг царило бабье лето. Однако и лестница, и тишина не могли длиться вечно. В какой-то момент, когда нога ступила на обширную платформу, ее оглушило от окружающего гула и рокота толпы.
Нелюдей было много, невероятно много, просто нереально много. Почему-то вспомнилось, как в очередном красивом фильме прекрасная героиня выходит замуж за принца, а после они оказываются на балконе-сцене, целуясь и махая ручками. А внизу громадная, бесчисленная толпа, что-то вопящая и колышущаяся подобно цунами. Увы, Марина не была принцессой, и уж точно свадьбы с принцем ей не грозило, зато открывшиеся перспективы, масштабы работы и ощущение «маленькой песчинки в океане» почти оглушили. Посмотрев направо, Хромова поняла, что на площади Академии собрали не только студентов, а вообще всех. Преподавателей, охрану, работников по хозяйству. Эти, в отличие от учащихся, разместились на трибунах, преподавательский персонал естественно в первых рядах, остальные позади.
Когда прибывшая четверка «главных действующих лиц» предстала перед зрителями, на миг воцарилась тишина. Марина замечала на себе заинтересованные, цепкие, подозрительные, равнодушные, презрительные и многие другие взгляды. Они буквально пробивали насквозь ее и без того хрупкое спокойствие. Однако девушка смотрела прямо, оглядывая толпу, и храня переживания за семью замками в душе. Оказалось, что на этой платформе больше никого нет, кроме них, а в центре замер микрофон – наверняка для нее. Хромова не любила привлекать к себе внимание, однако никогда не страдала страхом сцены (иначе просто не выбрала бы себе работу учителя). Но даже ей стало не по себе от того, что придется выступить перед столь громадной аудиторией.
Кайэдс незаметно для всех подтолкнул Марину в спину, направив к злополучному устройству. Джек и молчаливый Найтмер встали по обе стороны от нее, но чуть позади, чтобы не мешать. Гул толпы, хоть и стал приглушенней, но возобновился.
Лорд Фианах заговорил первым:
– Приветствую вас, студенты, преподаватели и работники Всемирной Навьей Академии для Трудновоспитуемых и Неподдающихся! В этот день у нас несколько знаменательных событий, которые собрали нас всех здесь. Во-первых, начало учебного года, который будет трудным как для новичков, только поступивших сюда, так и для тех, кто продолжает учебу, и, кто заканчивает обучение, готовясь к выпуску. Во-вторых, в Навьей Академии появились новые лица не только среди студентов, но и среди преподавательского и рабочего составов. Такой шаг был необходим, и мы надеемся, что работа станет более плодотворной, нежели раньше. И, в-третьих, самое главное, хочу представить вам нашего нового многоуважаемого ректора, Марину Даниловну Хромову. Прошу!
Раздался многоголосый гул, смешанный со смехом и свистом, раздались вялые хлопки. Краем глаза, девушка отметила, что из преподавателей большинство вообще никак не отреагировали на нее, занятые разговорами между собой. Люди такие люди, даже если они нелюди.
– Здравствуйте! – девушка очень порадовалась, что ее голос не дрожит. – Мне радостно оказаться среди вас в этот день, служить на благо Всемирной Навьей Академии…
Дальше она говорила минут пять, как полагается новому ректору, вступающему в свои права. Не особо вдумывалась, толкая пустые речи в толпу, которая ее все равно не слушала, и только делала вид, как и сама Марина.
Это было тяжелее, чем она думала: приветствие и видимость обещания. Короткая речь, вроде бы, вроде бы ничего особенного и не сказала, но все равно как-то нервозно и противно. О какой радости речь, если все знают, кто она и почему здесь оказалась на самом деле?
В конце все еще раз вяло похлопали, и распрощались к удовольствию и облегчению всех сторон этого шутовского, лицемерного собрания.
***
Вот чему Марина порадовалась, так это тому, когда покидала сцену, где изображала из себя ректора, являясь на самом деле смертником. После того, как она и троица мужчин вернулись в лабиринт-сад, она попросила Кайдэса отвести ее в кабинет ректора. А еще напомнила, что он обещал рассказать о расследовании и вернуть документы, которые девушка при всем желании не успела бы дочитать за те несколько предшествующих собранию часов. Ее заместитель только кивнул, зато Джек и Найтмер направились вместе с ними к некоторому неудовольствию Хромовой. Одного Фианаха хватало за глаза, а тут еще приходилось отбиваться от шуток Джека и нервничать из-за компании молчаливого Найтмера, который из-за этого раздражал еще больше.
Зато на этот раз обошлось без экстремальных подъемов, грозивших ей разрывом сердца. Они поднимались на личном лифте преподавателей, и, хотя лифт действительно поднимался медленно и останавливался на каждом этаже, можно было немного передохнуть. Особенно, когда Марина увидела, что лифты неестественно широкие и оборудованы длинным диваном у стены. Там она села, прикрыв глаза и отдыхая в образовавшейся тишине и гудении механизма. Иногда на этажах при открытии дверей, они натыкались на предположительных пассажиров, однако те вежливо говорили, что подождут следующего лифта. Им явно не хотелось ехать в такой компании, а Марина мысленно благодарила провидение, что не нужно было терпеть изучающие, настырные взгляды посторонних.