О несчастном ректоре замолвите слово. Ректор обыкновенный, подвид бесправный
Шрифт:
– Кстати, – вдруг осенило ее, – ты… девочка?
Хм, проверять, как это делалось у щенят или котят как-то не хотелось. С другой стороны, Марина понятия не имела, как наличие того, что нужно, проверяется у ящериц. У них делается все как обычно или нет? А если ящерица – это саламандра, иными словами волшебное существо, тогда как? Она вообще-то никогда не интересовалась половыми особенностями ящеровидного племени, да и вообще рептилий.
Немного нахмурившись, Марина скользила взглядом по клыкастой морде, будто там был написан ответ на заданный вопрос. И ведь действительно, оказался «написан». Такую обиженную харю нужно было еще найти! Потом на нее дыхнули прозрачно-синеватым облачком дыма и яростно замотали башкой.
– Эм, не девочка?
Еще и хвостом активно забили от возмущения. От дивана не осталось даже того жалкого половинчатого нечто – теперь все превратилось в деревянно-тряпичные ленточки и полосочки. Вот тебе и домашняя зверюшка… Оружие массового уничтожения, вот это кто!
– Ага, мальчик значит.
Вот теперь довольно закивали и снова «замурлыкали».
Уф, а Марина-то уже начала бояться, что обзавелась «оно», как было сейчас модно в Америке.
– Тогда буду звать тебя Топтыжкой, – решила она, и, потягиваясь, прошлась по кабинету, пустому и мрачному, – ты мне плюшевого мишку напоминаешь. Очень ласковый и уютный, так и хочется тискать и обнимать.
За спиной что-то грохнулось. Обернувшись, она с удивлением увидела саламандру в состоянии шока: задница на полу (видать именно она так громко опустилась вниз, что все содрогнулось), зубастая пасть открыта на все девяносто (челюсть, скорее всего, тоже пыталась упасть на пол, но для этого ее требовалось оторвать), а в глазах застыли ступор и ужас, что словами не описать.
– Ладно тебе, – улыбнулась Марина, – хорошее ведь имя, домашнее. Я, конечно, могла бы назвать тебя как-нибудь по брутальному, но такие клички слишком холодные. Согласен? Ладно тебе, лучше покажи мне, где взять воды, какие-нибудь моющие средства, тряпку и швабру. Нужно же мне начать приводить в порядок свое рабочее место, пока о нас все забыли.
Ну да, закономерно, что троица мужчин не подумала хотя бы помочь с чемоданами, можно было бы отправить их с кем-то в будущую квартиру нового ректора. Обижаться на такое отношение было глупо, в Яви точно так же относились к посторонним. Проводили, организовали, а там взрослый человек и сам справится. Вполне возможно, что о ней все-таки вспомнят. Попозже. Вот тогда и покажут квартиру или что там у них полагалось для ректоров.
Позади раздалось недовольное шипение, но где взять нужный инвентарь, Марине все же согласились показать. Только пока вели, куда надо, изображали из себя очень надутого и обиженного мальчика. Казалось бы, саламандра был таким гибким, жилистым, хлестким, а все равно Марина смотрела на него с умилением, как на пуховой шарик. В конечном итоге не выдержала и снова обняла за шею, зарывшись лицом в теплых мех и вдыхая приятный, едва уловимый запах далекого костра. После этого ее простили и даже смирились с кличкой. Топтыжка проводил девушку до самой дальней уборной, располагавшейся на этаже – здесь та была одна, и в основном ею пользовались только уборщики для хранения инвентаря и прочих инструментов. Остальные в туалетной комнате не нуждались, так как каждый кабинет имел свои подобные апартаменты. Только Марина пока своими не могла бы воспользоваться при всем желании: требовался полный сантехнический ремонт.
Поэтому она морально готовилась к пробегам по коридору туда и обратно со швабрами, тряпками и ведрами наперевес. Внутри каморки с подозрительно затемненными кабинками она нашла все необходимое. Набрав два ведра воды, одно сунула за ручку в пасть Топычу – проблем с удержанием и ноской тяжестей у зверя не было. Накидала в еще одно ведро всяких моющих средств, порошков, тряпок и прочих необходимых для генеральной уборки штук. Возвращались в ректорский кабинет медленнее. Саламандра тащил два ведра с водой – одно в пасти, другое перехватил хвостом, а Марина несла то, что с барахлом, а также швабру, совок и веник. А оказавшись внутри кабинета, они огляделись, оценивая объем предстоящих работ. Можно было только содрогнуться от ужаса и помолиться Мойдодырам о спасении, и приниматься за работу. Работать-то где-то надо было.
– Эх, стоило ли менять работу, раз я все равно снова с тряпками в руках, – вздохнула Хромова. – Знаешь, Топтыжка, придется все-таки тебе побегать туда-сюда. Я буду все чистить, а ты таскать мне необходимое. Согласен?
Получив положительный ответ, они принялись за дело.
Для начала Марина переоделась – не хотелось пачкать и портить хорошую одежду, а из дома она захватила вполне себе потрепанную спортивку, которую не жалко. Чтобы никто внезапно не застал ее в голом виде, попросила саламандру покараулить на входе. Первое, что они сделали: оттаскивали тяжелые доски и прочие куски мебели ко входу и складывали, чтобы те не мешались. Там оказались обломки шкафов, полок и кресел, злополучный диван тоже нашел свой конец в этой увеличивающейся куче. Для более мелкого мусора пригодились мешки, специально захваченные Мариной для полезного дела. Когда удалось избавиться от мусора, заполонившего кабинет, парочка перешла к мытью. Из-за того, что грязь, пыль и кровь въелись в полы и стены, приходилось очень часто менять грязную воду на чистую. Несмотря на то, что дело двигалось тяжело и медленно, она надеялась хотя бы немного привести помещение в пригодный для жизни вид. Невозможно было бы работать в столь отвратительных условиях, в подобной свалке смогли бы чувствовать себя счастливо только тараканы, но никак не человек.
На некоторое время Марина так увлеклась кипящей работой, что не заметила исчезновения саламандры. Зато на возвращение внимание обратила; особенно впечатляюще выглядело то, как ящер полз, легко держа на башке поднос, заставленный тарелками и стаканами. Как только на весу все это удерживал? Понаблюдав за ловкими движениями питомца и повспоминав африканско-индийских женщин, способных таскать на головах любые вещи, она сообразила, что не брала в рот ни крошки с самого утра. Прислушавшись к себе, осознала, что есть не хотелось до сих пор. Скорее всего, сказывалось стрессовое состояние. Когда же Хромова попробовала отказаться от перекуса, Топтыжка зло оскалился и зашипел. Осознав, что ее наверняка укусят в целях профилактики и из чистой вредности, и, понимая, что «кусь» питомца будет фатальным, она со вздохом села за стол перед подносом.
Несмотря на многозначительное подбадривание и компанию, аппетит все равно не проснулся, и каждую ложку девушка впихивала в себя с усилием. Даже вкус практически не ощущался, хотя на деле приготовленное было настоящим произведением ресторанного искусства. Поесть вкусно Марина всегда любила, а от того, что не могла насладиться вкусными блюдами, настроение катастрофично падало еще сильнее. Поднять же его у нее пока не получалось, как ни старалась. С каждым новым мгновением в Нави будущее казалось все более мрачным. Будучи оптимистом по жизни, она всегда верила, что после черной полосы идет белая, а стакан всегда наполовину полон, нежели пуст. Но сейчас убедить себя в этом было нелегко. Одна, в потустороннем мире, без семьи, друзей и с нависшей над головой опасностью. Впору завыть на луну. Ах да! Луны-то в Нави нет. Даже такой мелочи она лишена.
– Ну все, – девушка оттолкнула в сторону тарелки, – больше не могу.
Развалившаяся рядом саламандра попыталась положить ей голову на колени. В тот же миг под ними раздался треск и ножки единственно-целого табурета подломились, и Марина рухнула на пол, приглушенно ругаясь.
Кто после такого не верит в закон подлости?
***
Марина мыла и чистила ректорский кабинет уже пару часов, когда внезапно уединение двух тружеников было нарушено. Дверь кабинета стукнулась о стену, настолько сильным оказался толчок, и жалобно заскрипела, едва не слетев с петель. Девушка тогда находилась под столом и, поморщилась, услышав столь некрасивое обращение с замковой собственностью. Вынырнув на свет божий из подстольной темноты, Марина принялась рассматривать молодого человека с аккуратными ветвистыми рожками на голове, оленьим носом и кучерявыми волосами, спадающими до плеч. Симпатичный, но смазливый. Оглядев ее, незнакомец недовольно поджал губы и высокомерно вздернул вверх свой пятачок… олений, но все равно пятачок.
– Чем могу помочь? – вежливо поинтересовалась Хромова, потянувшись за сухим полотенцем и вытирая руки.
– Вы! – громко воскликнул он, выпятив грудь. – Подпишите бумаги! Я тороплюсь! – И сунул ей под нос очень толстую кипу документов в темных папках, не менее десяти штук.
Марина вскинула бровь вверх – интересное начало трудовых будней. Что дальше?
– С кем имею честь? – все также вежливо продолжала она, отодвинув в сторону бумаги.
– Герман Нисман, левый помощник достопочтимого директора Всемирной Навьей Академии для Трудновоспитуемых и Неподдающихся, – отрапортовали ей в ответ и презрительно сжали губы. – Вы! Не тратьте мое время! Мне еще много работы необходимо выполнить!