О праве войны и мира

Гроций Гуго

XIV. Из сказанного до сих пор можно заключить, насколько небезопасно для частного лица - христианина налагать наказание на какого-либо злоумышленника57, будь то ради своего или государственного блага, в особенности же наказание смертью, хотя, как мы сказали, это иногда и дозволено правом народов58. Поэтому заслуживает одобрения обычай тех народов, у которых пускающиеся в плавание снабжаются грамотами органами государственной власти для преследования морских разбойников, которых они найдут в море, чтобы они могли воспользоваться такой возможностью, так сказать, не по собственному побуждению, но по повелению государства,

Не годится по произволу добиваться

обвинения

XV. С этим отчасти сходен принятый во многих местах порядок, чтобы к предъявлению обвинения в преступлениях допускались не все, кому угодно59, но определенные лица, на которых это возложено властью государственных органов. Подобный порядок нужен для того, чтобы никто не содействовал кровопролитию, кроме как по долгу службы. Такова цель правила Элиберийского собора: “Доносчика на верного сына церкви, если по его доносу кто-нибудь будет изгнан или умерщвлен, не следует допускать к приобщению”,

И добиваться должности уголовного судьи

XVI. Но из предшествующего вытекает также то, что менее всего соответствует истинному христианину и что менее всего годится вступать добровольно в исполнение общественных должностей, связанных с пролитием крови в судебном порядке м. или считать справедливым и высказывать готовность принимать на себя как на отличнейшего и как бы бога среди людей право на жизнь и смерть граждан. Ибо внушение Христа об опасности судить других, потому что то же суждение, какое мы произносим над другими, должно в подобных же случаях ожидать и нам от бога, тоже всецело относится сюда (евангелие от Матфея, VII, 1).

Человеческие законы, которые дозволяют умерщвление в наказание, или дают на то право, или только сообщают безнаказанность; что изъясняется путем соблюдения различий

XVII. 1. Немаловажным является вопрос, предоставляют ли законы человеческие, дозволяющие убийство кого-либо, действительное право совершающим убийство также перед богом или только безнаказанность перед людьми. Последнего мнения придерживаются Коваррувиас и Фортуний (4. decr. 12, с. 7, 8; “Трактат о конечной цели законодательства”, II). Это мнение настолько не по душе Фернандо Васкесу, что он называет его недопустимым (“Спорные вопросы”, кн. IV, 8). Нет сомнения, как мы сказали в ином месте, что закон в известных случаях может предоставлять ту или иную власть. Истинное намерение законодателя надлежит извлекать частию из слов закона, частию же из самого предмета. Ибо если закон снисходит к страданию, то он отменяет наказание, но не самый грех, как. например, в отношении мужа, убившего за прелюбодеяние жену или ее сообщника61.

2. Если же грозит опасность вследствие отсрочки наказания, то следует полагать, что надлежит предоставить частному лицу право и публичную власть, как если бы оно не было частным лицом.

К такого рода законам относится закон в Кодексе Юстиниана под заголовком Quando liceat unicuique sine iudice se vindicare vel publicam devotionem, которым любому лицу предоставлена свобода подвергать казни солдат-мародеров. Приводится такое основание: “Ибо ведь лучше принять меры вовремя, нежели взыскивать после совершения проступка. Поэтому мы разрешаем вам прибегать к возмездию и, хотя и с опозданием, подчиняем наказание эдикту, дабы никто не оказывал пощады солдату, которого следует обуздывать с копьем в руках, как разбойника”.

И последующий закон о наказании дезертиров гласит: “Чтобы всем было ведомо, что им предоставлены права наказания государственных преступников и солдат-дезертиров в целях охраны общественного спокойствия”. Сюда же относится и следующее место у Тертуллиана: “В борьбе против изменников и врагов общественного порядка всякий человек-солдат“62.

3. Право, дозволяющее убивать изгнанников, объявляемых

вне закона, отличается от этого рода законов тем, что тут предшествует постановление особого решения; там же - общин эдикт, к коему присоединяется очевидность самого факта и который приобретает силу постановленного решения63.

Не наказываются людьми внутренние акты

XVIII. Теперь посмотрим, все ли преступные деяния заслуживают наказания со стороны людей. Нужно полагать с уверенностью, что не все. Во-первых, ведь акты чисто внутренние, даже если они как-нибудь случайно, например, путем последующего признания, дойдут до сведения других, не подлежат наказанию со стороны людей, потому что, как мы сказали в другом месте, природе человеческой не свойственно, чтобы между людьми возникало право или обязательство в силу чисто внутренних актов. В этом смысле следует понимать слова римских законов: “Никто не несет наказания за свои помыслы”. Этому не препятствует то обстоятельство, что акты внутренние, влияя на внешние поступки64, подвергаются оценке, но не сами по себе. а как воплощенные во внешних актах, откуда воздаются по заслугам.

И чисто внешние акты, неизбежные вследствие немощи человеческой

XIX. 1. Во-вторых, нельзя карать действия, неизбежные для человеческой природы. Ибо хотя совершение проступков возможно не иначе, как свободное; тем не менее постоянное воздержание от каждого проступка - свыше человеческих сил, а оттого прирожденную человеку склонность к преступлению среди философов признавали Сопатр, Гиерокл, Сенека65, среди иудейских писателей - Филон66, а из числа историков - Фукидид, наконец, многие из христиан. “Если, - говорит Сенека (“О гневе”, кн. II, гл. 31), - наказания заслуживает всякий, чей ум испорчен и склонен к злодеянию, то никто не изъят от наказания”. Сопатр же пишет: “Если кто-нибудь станет наказывать людей, как если бы они могли быть свободны от всякого преступления, то тот превысит меру того, что составляет природу исправления”; это Диодор Сицилийский называет “неправдой против общей косности, свойственной людям” (кн. XIII)67, а в другом месте - “забвением слабости, свойственной человеческому роду” (кн. XVII). Тот же упомянутый Сопатр говорит, что следует скрывать “незначительные и как бы повседневные провинности”.

2. Действительно, можно сомневаться в том, заслуживают ли названия по справедливости и в собственном смысле слова преступных деяния, в которых отсутствует свобода в своей всеобщности, хотя она и имеется, казалось бы, по своей видимости. Плутарх в жизнеописании Солона пишет: “Закон должно составлять в согласии с тем, что осуществимо, если желательно действительно покарать немногих вместо бесполезного наказания многих”.

Существуют также некоторые неустранимые недостатки, присущие не просто человеческой природе, но в отдельных случаях и в данный момент времени как следствие проникающей в душу косности тела или застарелой привычки68. Эти недостатки обычно караются не столько сами по себе, сколько в силу предшествующей вины69. поскольку или не были приняты соответствующие меры, или же впоследствии были навлечены душевные недуги.

Также такого рода акты, от которых человеческое общество не терпит ущерба, ни прямо, ни косвенно; чему приводятся основания

XX. 1. В-третьих, ненаказуемы преступные деяния, которые ни прямо, ни косвенно не направлены против человеческого общества или против другого человека. Основанием же служит то, что нет никакой причины, почему бы не предоставлять такие проступки возмездию божества, которое обладает и всеведением для их познания и высочайшей справедливостью для воздаяния, и всемогуществом для возмездия. Оттого-то тут наказание со стороны людей оказалось бы бесполезным, а потому излишним.