О проблемах языка и мышления
Шрифт:
(В.И. Ленин. Доклад на VIII съезде РКП(б) о партийной программе. – Там же, 135 – 139 // 38, 156 – 162.)
Чтобы быть интернациональной, ей мало еще провозгласить всемирную Советскую республику или отмену наций, как провозгласил тов. Пятаков: наций никаких не нужно, а нужно объединение всех пролетариев, конечно, это великолепная вещь, и это будет, только совсем на иной стадии коммунистического развития. Тов. Пятаков с видимым превосходством говорит: «Вы были отсталы в 1917 году и вы – подвинулись теперь». Мы подвинулись тогда, когда вставили в программу то, что стало соответствовать действительности. Когда
Когда у нас со спартаковцами будет то полное товарищеское доверие, которое нужно для единого коммунизма, то товарищеское доверие, которое с каждым днем рождается и может быть через несколько месяцев создастся, тогда оно будет запечатлено в программе. Но пока этого еще нет, провозглашать это – значит притягивать их к тому, до чего они своим опытом еще не дошли. Мы говорим, что Советский тип получил интернациональное значение. Тов. Бухарин указывал на английские комитеты фабричных старост. Это не совсем то, что Советы. Они растут, но они еще в утробе. Когда они выйдут на свет божий, тогда мы «будем посмотреть». А сказать, что мы русские Советы даруем английским рабочим, это не выдерживает ни тени критики.
Далее мне следует остановиться на вопросе о самоопределении наций. Этот вопрос получил в нашей критике раздутое значение. Тут сказалась слабость нашей критики в том, что такой вопрос, в сущности играющий в общем строительстве программы, в общей сумме программных требований менее чем второстепенное значение, – что этот вопрос получил в нашей критике значение специальное.
Когда тов. Пятаков говорил, я диву дался, что это: рассуждение о программе или спор двух организационных бюро. Когда тов. Пятаков говорил, что украинские коммунисты действуют согласно директив ЦК РКП(б), я не понял, в каком тоне он говорил. В тоне сожаления? В этом я тов. Пятакова не подозреваю, но смысл его речи был таков: к чему все эти самоопределения, когда есть прекрасный Центральный Комитет в Москве! Это – точка зрения детская. Украина отделена была от России исключительными условиями, и национальное движение не пустило там корни глубоко. Насколько оно проявилось, немцы вышибли его. Это факт, но факт исключительный. Там даже с языком дело так обстоит, что неизвестно стало: массовый ли украинский язык или нет? Трудящиеся массы других наций были полны недоверия к великороссам, как к нации кулацкой и давящей. Это факт. Мне рассказывал финский представитель, что среди финляндской буржуазии, которая ненавидела великороссов, раздаются голоса: «Немцы оказались большим зверем, Антанта – большим зверем, давайте лучше большевиков». Вот громаднейшая победа, которую мы в национальном вопросе одержали над финской буржуазией. Это нисколько не помешает нам бороться с ней, как с классовым противником, выбирая для этого подходящие средства. Советская республика, образовавшаяся в той стране, царизм которой угнетал Финляндию, должна сказать, что она уважает право независимости наций. С красным финским правительством, которое существовало короткое время, мы заключили договор, пошли на известные территориальные уступки, из-за которых я слышал не мало возражений чисто-шовинистических: «Там, дескать, хорошие рыбные промыслы, а вы их отдали». Это – такие возражения, по поводу которых я говорил: поскрести иного коммуниста и найдешь великорусского шовиниста.
Мне кажется, что этот пример относительно Финляндии, как и относительно башкир, показывает, что в национальном вопросе нельзя рассуждать так, что нужно во что бы то ни стало хозяйственное единство. Конечно, нужно. Но мы должны добиваться его пропагандой, агитацией, добровольным союзом. Башкиры имеют недоверие к великороссам, потому что великороссы более культурны и использовали свою культурность, чтобы башкир грабить. Поэтому в этих глухих местах имя великоросса для башкир значит «угнетатель», «мошенник». Надо с этим считаться, надо с этим бороться. Но, ведь это – длительная вещь. Ведь этого никаким декретом не устранишь. В этом деле мы должны быть очень осторожны. Осторожность особенно нужна со стороны таких наций, как великорусская, которая вызывала к себе во всех других нациях бешеную ненависть, и только теперь мы научились это исправлять, да и то плохо.
У нас есть, например, в Комиссариате Просвещения или около него коммунисты, которые говорят: единая школа, поэтому не смейте учить на другом языке, кроме русского. По-моему такой коммунист, это – великорусский шовинист. Он сидит во многих из нас, и с ним надо бороться.
Вот почему мы должны сказать другим нациям, что мы до конца интернационалисты и стремимся к добровольному союзу рабочих и крестьян всех наций.
(В.И. Ленин. Заключительное слово по докладу на VIII съезде РКП(б) о партийной программе. – Там же, 153 – 155 // 38, 181 – 184.)
…Необходимо, чтобы все советские органы на окраинах, суд, администрация, органы хозяйства, органы непосредственной власти (а также и органы партии) составились по возможности из местных людей, знающих быт, нравы, обычаи, язык местного населения, чтобы в эти институты привлекались все лучшие люди из туземных народных масс, чтобы местные трудовые массы втягивались во все области управления страной, включая сюда и область военных формирований, чтобы массы видели, что советская власть и ее органы есть дело их собственных усилий, олицетворение их чаяний. Только таким путем можно установить нерушимую духовную связь между массами и властью, только таким путем можно сделать Советскую власть понятной и близкой для трудящихся масс окраин…
Одно из двух:
Либо украинский, азербайджанский, киргизский, узбекский, башкирский и прочие языки представляют действительную реальность, причем в этих областях следовательно абсолютно необходимо развить родную школу, суд, администрацию, органы власти из местных людей, и тогда – советская автономия должна быть проведена в этих областях до конца, без оговорок.
Либо украинский, азербайджанский и прочие языки являются пустой выдумкой, школы и прочие институты на родном языке следовательно не нужны, и тогда – советская автономия должна быть отброшена прочь как не нужный хлам.
Искание третьего пути есть результат незнания дела или печального недомыслия.
…Необходимо развить богатую сеть курсов и школ на окраинах по всем отраслям управления для создания инструкторских кадров из местных людей. Ибо ясно, что без наличия таких кадров организация родной школы, суда, администрации прочих институтов на родном языке будет затруднена до крайности…
(И.В. Сталин. Марксизм и национальный вопрос. – Сборник статей, 98 – 101. 1920 г. // 4, 358 – 361.)
Предлагают связать разбросанные меньшинства в единый национальный союз. Но меньшинства нуждаются не в искусственном союзе, а в реальных правах у себя на месте. Что может дать им такой союз без полной демократизации? Или какая необходимость в национальном союзе при полной демократизации?
Что особенно волнует национальное меньшинство?
Меньшинство недовольно не отсутствием национального союза, а отсутствием права родного языка. Дайте ему пользоваться родным языком, – и недовольство пройдет само собой.
Меньшинство недовольно не отсутствием искусственного союза, а отсутствием у него родной школы. Дайте ему такую школу, и недовольство потеряет всякую почву.
Меньшинство недовольно не отсутствием национального союза, а отсутствием свободы совести, передвижения и проч. Дайте ему эти свободы – и оно перестанет быть недовольным.
Итак, национальное равноправие во всех видах (язык, школы и проч.), как необходимый пункт в решении национального вопроса. Общегосударственный закон, данный на основе полной демократизации страны и запрещающий все без исключения виды национальных привилегий и какое бы то ни было стеснение или ограничение прав национальных меньшинств, – в этом и только в этом может быть действительная, а не бумажная гарантия прав национальных меньшинств.