О, счастливица!
Шрифт:
– Скажи им, что закрыто.
– Что?
– Быстро! – рявкнул Бод.
Продавец сделал, как было велено. Когда он вернулся в магазин, мужчины шептались друг с другом.
Тот, кого звали Пухлом, объявил:
– Мы тут болтали, дескать, из тебя вышел бы прекрасный новобранец.
– Для чего? – спросил Фингал
Бод понизил голос:
– Тебя хоть как-то волнует спасение Америки от верной гибели?
– Наверное. Конечно. – Затем, подумав: – Мне надо будет бросить работу?
Бод Геззер с серьезным видом кивнул.
– Вскоре, – ответил он.
Фингал
Очень скоро мир Фингала обрел подобие смысла. Фингалу приятно было узнать, что эта долбаная пародия на жизнь – не только его вина. Нет, это результат сложной дьявольской интриги, чудовищного заговора против обычных рабочих белых людей. Все это время на шею Фингала давил тяжелый сапог, а Фингал и не подозревал! По неведению он всегда полагал, что причины кроются в его собственных ошибках – сначала бросил школу, потом сбежал из армии. Он не догадывался о вмешательстве более серьезных темных сил, «подавляющих» его и «подчиняющих» его. Порабощающих его, добавил Пухл.
Эти мысли разозлили Фингала, но при этом странным образом подбодрили. Бод Геззер и Пухл творили чудеса с его самооценкой. Они подарили ему чувство значимости. Они подарили ему гордость. И, что лучше всего, они подарили ему оправдание всех его промахов – кого-то, кого можно было обвинить! Фингала переполняло облегчение.
– Откуда вы, парни, столько знаете?
– Мы прошли трудный путь, – сказал Бод.
– Говоришь, у тебя есть ружье? – вклинился Пухл.
– Ага. «Марлин» 22-го калибра. Пухл фыркнул:
– Нет, мальчик, я сказал – ружье.
Бод Геззер в подробностях рассказал о неминуемом вторжении отрядов НАТО с Багам и об их миссии: навязать Соединенным Штатам тоталитарный мировой режим. Глаза Фингала расширились при упоминании Братства Белых Повстанцев.
– Я про них слышал! – воскликнул он.
– Неужели? – Пухл бросил пронзительный взгляд на Бода, тот пожал плечами.
– Точно, – сказал Фингал. – Это ведь группа, да?
– Нет, дубина, это не группа. Это милиция, – объявил Пухл.
– Хорошо организованная милиция, – добавил Бод, – как говорится во Второй поправке.
– А… – сказал Фингал. Он еще не читал Первую.
Тихим доверительным голосом Бод Геззер поведал, что Братство Белых Повстанцев готовится к долгосрочному вооруженному сопротивлению – тяжеловооруженному сопротивлению – любым силам, иностранным или отечественным, которые угрожают какому-то «суверенитету» простых американских граждан.
Бод положил руку на загривок Фингала. Дружески стиснул:
– Ну так что скажешь?
– Вроде
– Хочешь в ББП?
– Вы шутите?
– Отвечай человеку. Да или нет, – вмешался Пухл.
– Конечно, – чирикнул Фингал. – Что мне надо сделать?
– Одолжение, – сказал Пухл. – Это просто.
– Скорее, задание, – сказал Бод Геззер. – Считай это за тест.
Лицо Фингала омрачилось. Он ненавидел тесты, особенно выбор из нескольких вариантов. Он потому и провалил отборочное тестирование по английскому и математике.
Пухл почувствовал ужас мальчишки.
– Забудь про тест, – велел он. – Это любезность, только и всего. Любезность для твоих новых белых братьев.
Фингал немедленно просиял.
Когда Том Кроум увидел гостиную, он потребовал (в четвертый раз), чтобы Джолейн позвонила в полицию. Дом был золотой жилой, полной улик: отпечатки пальцев, следы, масса крови – хватит, чтобы определить группу. Джолейн отказалась наотрез, заявила: «Ни в коем случае», – и начала уборку. Том с неохотой помогал. Со вспоротым пианино и пулевым отверстием в деревянном полу особо ничего не сделаешь. Кровь оттирали нашатырным спиртом с водой.
Потом, когда Джолейн принимала душ, Кроум похоронил мертвую черепаху под лаймовым деревом на заднем дворе. Когда он вернулся внутрь, Джолейн уже вышла, закутавшись в халат.
С нее капало. Она крошила латук в аквариум.
– Что ж, остальные, кажется, в порядке, – тихо сказала она.
Кроум отвел ее от черепах:
– Что тебе мешает вызвать полицейских?
Джолейн высвободилась, схватила щетку.
– Они не поверят.
– Как это так? Ты в зеркало погляди!
– Я не о побоях. Я о билете «Лотто».
– А что билет? – спросил Кроум.
– У меня нет доказательств, что он вообще у меня был. Поэтому будет чертовски сложно утверждать, что он украден.
Она была права. Компьютер, обслуживавший лотерею Флориды, отслеживал лишь, сколько выигрышных билетов было куплено и где, но никак не мог установить личность владельцев. Билеты «Лотто» продавались в магазинах вместе с пивом и сигаретами, и пытаться зафиксировать имена покупателей – сотен тысяч – гиблое дело. Таким образом, у комитета лотереи был единственный стойкий критерий права на джекпот – обладание выигравшим билетом. Нет билета – нет денег, и безразлично, какие у вас оправдания. Долгие годы шансы-выпадавшие-раз-в-жизни изничтожались младенцами, у которых резались зубы, голодными щенками, стиральными машинами, унитазами и пожарами.
А теперь и грабителями.
Том Кроум разрывался между сочувствием к Джолейн Фортунс и мыслью о том, что наткнулся на прекрасную историю. Он, должно быть, неважно скрывал предвкушение, потому что Джолейн сказала:
– Умоляю тебя, не пиши об этом.
– Но я выведу ублюдков на чистую воду.
– А я ни за что и никогда не получу своих денег. Ты что, не понимаешь? Они сожгут этот проклятый билет еще до того, как отправятся тюрьму. Сожгут или закопают.
Кроум поднял ноги, уступая дорогу свирепому методичному венику.