О вечном. Избранная лирика

Ронсар Пьер

* * *

Всю боль, что я терплю в недуге потаенном, Стрелой любви пронзен, о Феб, изведал ты, Когда, в наш мир сойдя с лазурной высоты, У Ксанфа тихого грустил пред Илионом. Ты звуки льстивых струн вверял речным затонам, Зачаровал и лес, и воды, и цветы, Одной не победил надменной красоты, Не преклонил ее сердечной муки стоном. Но, видя скорбь твою, бледнел лесной цветок, Вскипал от слез твоих взволнованный поток, И в пенье птиц была твоей любви истома. Так этот бор грустит, когда

брожу без сна, Так вторит имени желанному волна, Когда я жалуюсь Луару у Вандома.

* * *

Когда ты, встав от сна богиней благосклонной, Одета лишь волос туникой золотой, То пышно их завьешь, то, взбив шиньон густой, Распустишь до колен волною нестесненной — О, как подобна ты другой, пенорожденной, Когда, волну волос то заплетя косой, То распуская вновь, любуясь их красой, Она плывет меж нимф по влаге побежденной! Какая смертная тебя б затмить могла Осанкой, поступью, иль красотой чела, Иль томным блеском глаз, иль даром нежной речи. Какой из нимф речных или лесных дриад Дана и сладость губ, и этот влажный взгляд, И золото волос, окутавшее плечи!

* * *

Подчас боязнь и тотчас упованье Разбили стан во мне со всех сторон; Никто из них в бою не побежден, И их во всем равно соревнованье… Уверен или полный колебанья, С надеждами, со страхом я знаком. Чтоб обмануть себя в себе самом, Сулю я сердцу плена окончанье… Пред смертью я увижу ли тот срок, Когда сорву весны твоей цветок, Что на меня бросает тень благую? Когда-нибудь, в твоих руках склонен, То оживлен, то полуутомлен, Я встречу ли минуту роковую?

* * *

До той поры, как в мир любовь пришла И первый свет из хаоса явила, Не созданы, кишели в нем светила Без облика, без формы, без числа. Так праздная, темна и тяжела, Во мне душа безликая бродила, Но вот любовь мне сердце охватила, Его лучами глаз твоих зажгла. Очищенный, приблизясь к совершенству, Дремавший дух доступен стал блаженству, И он в любви живую силу пьет, Он сладостным томится притяженьем, Душа моя, узнав любви полет, Наполнилась и жизнью и движеньем.

* * *

Как молодая лань, едва весна Разбила льда гнетущие оковы, Спешит травы попробовать медовой, Покинет мать и мчится вдаль одна, И в тишине, никем не стеснена, То в лес уйдет, то луг отыщет новый, То свежий ключ найдет в тени дубровы, И прыгает, счастлива и вольна. Пока над ней последний час не грянет, Пока стрела беспечную не ранит, Свободной жизни положив предел, — Так жил и я — и дни мои летели, Но вдруг, блеснув в их праздничном апреле, Твой взор мне в сердце кинул сотню стрел.

* * *

Нет, ни камея, золотом одета, Ни лютни звон, ни лебедя полет, Ни лилия, что над ручьем цветет, Ни прелесть роз в живом луче рассвета, Ни ласковый зефир весны и лета, Ни шум весла, ни пенье светлых вод, Ни резвых нимф веселый хоровод, Ни роща в дни весеннего расцвета, Ни блеск пиров, ни ярой битвы гром, Ни темный лес, ни грот, поросший мхом, Ни горы в час вечернего молчанья, — Ни все, что дышит и цветет вокруг, Не радует души, как этот Луг, Где вянут без надежд мои желанья.

* * *

Дриаду в поле встретил я весной. Она в простом наряде, меж цветами, Держа букет небрежными перстами, Большим цветком прошла передо мной. И, словно мир покрылся пеленой, Один лишь образ реет пред очами, Я грустен, хмур, брожу без сна ночами, Всему единый взгляд ее виной. Я чувствовал, покорный дивной силе, Что сладкий яд ее глаза струили, И замирало сердце им в ответ. Как лилия, цветок душистый мая, Под ярким солнцем гибнет, увядая, Я, обожженный, гасну в цвете лет.

* * *

Когда прекрасные глаза твои в изгнанье Мне повелят уйти — погибнуть в цвете дней И Парка уведет меня в страну теней, Где Леты сладостной услышу я дыханье, — Пещеры и луга, вам шлю мое посланье, Вам, рощи темные родной страны моей, Примите хладный прах под сень своих ветвей. Меж вас найти приют — одно таю желанье. И, может быть, сюда придет поэт иной, И сам, влюбленный, здесь узнает жребий мой, И врежет в клен слова — печали дар мгновенный: «Певец вандомских рощ здесь жил и погребен, Отвергнутый, любил, страдал и умер он Из-за жестоких глаз красавицы надменной».

* * *

О воздух, ветры, небеса и горы, Овраг и дол, леса в листве резной, В брегах витых ручей с водой шальной, О вырубки, густеющие боры, Пещеры мшистые, пустые норы, О лист лозы и колос наливной, Луга, цветы, Гастин, Луар родной, Мои стихи, в которых грусть укора! Прощаясь, болью полон через край, Очам не в силах я сказать «прощай» — Тем, что избыть мне не дают печали. Я б вас просил, дол, ветры и трава, Брега, ручьи, овраг и дерева, Цветы, чтоб вы привет мой передали!

* * *

Ни щедрые дары из нежных рук Прелестных женщин, гибких, как тростинки, Ни ласки, ни ночные поединки Не стоят ни одной из сладких мук, Тобою мне дарованных, мой друг. Живу надеждой тоньше паутинки, Иной я не ищу себе тропинки И бережно лелею свой недуг. Мучения мои благословенны. Свое ярмо благословляю, пленный, Самою жизнью за любовь плачу. Благословляю молнийные вспышки В твоих глазах, Амура-шалунишки Огонь под стать холодному мечу.