О влюблённостях

Вишневая Хана

Уже устоявшийся ряд эльтеров снова мотает головой.

– А это значит, что надо следить, чтобы тех, кого вы обсуждаете, не оказалось рядом, –

она припечатывает старшего лейтенанта Лэсли убийственным взглядом, впрочем, точно такого же взгляда удостаивается каждый. – Ну и раз у вас есть силы на обсуждение, лучше давайте потратим их на что-нибудь более продуктивное.

Она шевелит губами, как будто бы вспоминает, что хотела сказать.

– О, – Линч выпрямляется. – Отлично. Стройся! Десять кругов по Гиблому месту! Видим бан – бьём бан! Гарубианов не трогаем! Бегом марш!

Ради справедливости – эти десять кругов Шелия пробегает вместе с ними, цепко следя, чтобы новички вернулись в гарнизон в том же составе, в котором его покинули.

***

Вообще-то, Шелия

не боится. Ни эту чопорную Лэсли, ни огромного Уоррена, ни симпатичную Истер. Майор смотрит на них или сквозь них точно с таким же интересом, как и на документацию, прибывающую из Регенсхайна.

Шелия боялась Кордеру – но и это в прошлом.

Шелия боялась Тимиредис – но даже Кордеру зашла дальше неё.

Шелия не боится, что майор посмотрит на кого-то с излишней нежностью, не боится, что пальцы задержатся на чужом запястье дольше положенного. Шелия не боится ни одного из возможных исходов, потому что…

– Приходи меня убивать, – она шутливо кусает его за плечо и пытается отстраниться, но Маркс ловит её одной рукой за шею и прижимает к себе.

– Обязательно, – он целует её в макушку.

И пусть в него влюбляется кто угодно.