«О» - значит омут
Шрифт:
– И что она ответила?
– Она сказала, что дело не в этом.Она жила полной жизнью, чего я даже представить себе не могу.
Патрик сказал:
– Я такого не слышал. Где все это время был Шон?
– Они все были там — дети, мамы, незнакомцы, курильщики марихуаны и героиновые наркоманы. Они играли на гитарах и барабанах и зарабатывали писанием стихов, которые продавали туристам на улицах.
Патрик допил свой стакан и жестом попросил у официантки еще. Кип тоже поднял руку, как будто они боролись за один
Патрик раздраженно помотал головой.
– Что не так с этими детьми? Мы даем им все самое лучшее, а они, в конце концов, плюют нам в лицо. Эта девица все знает. Вы бы ее послушали. У нее нет ни капли мозгов, но хватает наглости критиковать президента Соединенных Штатов, как будто она знает, как надо. Она даже не может нормально жить собственной жизнью. Они вегетарианцы, черт возьми. Знаете, сколько времени и энергии это требует?
Аннабель сказала:
– Больше, чем хотелось бы. Надо признать, что она молодец. Я вот не смогла.
– О, ради бога. Ты думаешь, Шелли готовит? Нет, мэм. Она до этого не опускается. Дебора все готовит одна. Если вы спросите меня, это просто одна из форм нарциссизма, заставить всех плясать вокруг них, в то время, как они сидят и думают, что выше остальных.
Аннабель сказала:
– Это просто смешно. Почему вы не заставите их готовить себе?
– Я именно так и говорю. Спроси ее, - сказал Патрик, показывая в сторону Деборы.
– Ты знаешь, что она ест, Патрик. Если б это от нее зависело, они бы ели только сою, пророщенные зерна и коричневый рис. Шон бы умер с голода, если бы я не давала ему сэндвичи с арахисовым маслом за ее спиной. Вы бы видели, как он их уминает. Как звереныш.
Официанка принесла напитки, корзиночку с свежими булочками и тарелку с порциями масла.
Кип повернулся к Аннабель.
– Извини, я не спросил. Ты хочешь еще мартини, или перейдешь на вино?
– Я лучше остановлюсь. Я начинаю новую спортивную программу — заплывы на 800 метров в океане три раза в неделю, по утрам.
– Начинаешь с субботы? Ты шутишь!
– Я серьезно. Оставлю детей с няней. Это единственное время, которое у меня есть для себя.
– Вода, наверное, ледяная.
– Я привыкну.
Дебора сказала:
– Я принесу себя в жертву и буду пить за нее вино, которое ты закажешь.Это самое меньшее, что я могу сделать.
Кип заказал бутылку мерло, показав пальцем свой выбор в винной карте.
Дебора подняла руку.
– Вот что я еще забыла. Вчера я застала Шелли в слезах. Это была первая эмоция, кроме гнева, раздражения или презрения, которую я у нее видела. Я подумала, что она скучает по матери, но, когда я спросила, оказалось, что она горюет, потому что Сильвия Плат покончила с собой.
– Кто?
– спросила Аннабель.
– Поэтесса, - ответил Патрик.
– Она была душевнобольная.
Аннабель пожала плечами, взяла
– Мы знали одну пару, которые были вегетарианцами. Однажды пригласили их на обед, и я приготовила макароны с сыром. Потом они нас пригласили на роскошную миску вегетарианского чили. Ужасного. Несъедобного. Что меня добило, они носили кожаные туфли. Я решила с ними раззнакомиться, Кип возражал, пока я не сказала, что он будет сам для них готовить, если они еще явятся.
Это снова завело Патрика.
– Вот в чем парадокс, насколько я понимаю. Шелли не любит овощи. Единственный овощ, который она ест, это бобы. Фрукты она тоже не любит. Она говорит, что бананы отвратительны, а от яблок у нее болят зубы. У нее есть список запрещенных продуктов, в который входит вся известная человечеству еда. Кроме киноа, что бы это, черт возьми, ни было.
Кип покачал головой.
– Почему вы с ней вообще имеете дело?
Дебора ответила:
– Потому что она носит нашего внука или внучку. Если мы повернемся к ней спиной, мы откажемся от невинного ребенка. Вы бы такое сделали?
– Наверное, нет, - сказал Кип.
– Ну, я бы мог, но Аннабель бы меня убила.
Последовала пауза, когда они изучали меню и решали, что заказать. Салаты, слабоподжаренные отбивные, запеченный картофель со сметаной, с зеленым горошком и тертым сыром.
После того, как официантка приняла заказы, Патрик вернулся к разговору.
– Все бы не было так плохо, если б она не была такой самоуверенной и высокомерной. Она смотрит на нас свысока. Мы материалистичные и неглубокие. Все, что мы делаем, это «буржуазно». Она разглагольствует о пролетариате. Боже, спаси королеву.
Аннабель скорчила гримасу.
– И Грег это поддерживает?
– Он у нее под каблуком. Он сидит и смотрит ей в рот, как будто она декламирует из евангелия от Матфея, Марка, Луки и Иоанна. И знаете, что еще? От нее плохо пахнет. Она не чистит зубы. Она не бреет подмышки и все остальное. У нее волосы на ногах, которые выглядят, как шкура у бобра. Не знаю, как он может находиться с ней в автобусе. Мы вынуждены пользоваться спреем, когда она выходит из комнаты.
Кип и Аннабель оба смеялись. Аннабель сказала: - Ох, Патрик. Ты ужасный.
– Я не шучу. Спросите Дебору, если мне не верите.
Кип скептически поднял бровь.
– Не хочу говорить, ребята, но думаю, что вы ошибались, давая Грегу так много. Как еще он мог дойти до такого поведения?
Патрик поднял руку.
– Ты прав. Мы с Деборой говорили об этом.
Он замолчал, глядя вверх, когда официантка принесла вино. Она повернула бутылку, чтобы Кип мог прочитать этикетку, и, когда он одобрил, стала ее открывать. Кип попробовал, кивнул и сказал: - Очень хорошее.