Оазис
Шрифт:
– Да ну, пап, просто не выспалась. Я же вчера допоздна была у лорда и леди Лолленнай.
– Ой, а то я, можно подумать, не знаю, какая ты после этих вечеров. Ты от них в принципе в плохом настроении вернуться не можешь. Что с тобой?
– Сама не знаю, как будто и внутри и снаружи меня что-то изменилось, а я не могу к этому приспособиться.
– Я думаю, что ты просто не привыкла к резкой перемене, но пройдет пару дней, и ты примешь ситуацию, и я даже думаю, начнешь находить в этом удовольствие!
– Да я и не сомневаюсь, просто сейчас настроение так себе!
– А ты определись для начала, чего ты хочешь. Если спать, то иди - ложись, а если
Папа прав, только депрессии мне не хватало. Поэтому я взяла себя в руки. В пути еще будет время порефлексировать.
***
Шок был не только у Кольдранаака и наших однокурсников. Наставницы от потрясения даже не смогли сразу отреагировать. Видимо, такое поведение было в Оазисе в новинку. А я даже удивился, потому что не мог себе представить, что до такого до меня никто не додумался. Было очень сложно вести себя как всегда и не реагировать на красноречивые взгляды и перешептывания. Но благодаря Тульчиниззу, которого такие вещи вообще не трогали, так как он на большинство ситуаций смотрел с точки зрения возможных последствий, мне удалось поддержать за столом непринужденную беседу и сохранять спокойствие. Хотя Туль тоже бросал на меня настороженные взгляды, в которых читался немой вопрос ‘зачем?’, но обошелся без комментариев. В отличие от Наставницы Каваат, которая даже потрудилась встретить меня после ужина у столовой и жестом приказала следовать за ней. Когда мы пришли в танцевальный класс, она не стала ходить вокруг да около, а резко спросила:
– Мальчик! Зачем ты искушаешь судьбу?
– Наставницы нажаловались?
– Почему ты не накрасился и не оделся как положено? Все чего ты можешь добиться своим поведением, что тебя сочтут глупым бунтарем, переведут на полутюремное положение и будут выпускать на смотрины в бедном секторе. А ты понимаешь, чем тебе это грозит? Тебя признают неблагонадежным. И у тебя не будет того, чего ты так рьяно добиваешься! А именно свободы! И будешь потом где-нибудь на задворках столицы картошку чистить.
– Но Наставница! Я хочу, чтобы у меня была возможность решать самому, как мне выглядеть и как одеваться.
– Но твой род платит деньги за то, чтобы ты соответствовал свой судьбе! Если ты будешь вести себя неподобающим образом, ты опозоришь род. А в тебя вложены немалые деньги мальчик!
– То есть, - осознавая свое положение, сказал я, - несмотря на внешнюю свободу, в том числе в высказываниях, я не могу ничего решать?
– Я понимаю твой внутренний бунт, но сейчас у тебя мало возможностей влиять на ситуацию. Более того, ты уже взрослый и должен понимать, что своими поступками ты как раз и лишаешь себя этого самого выбора. Добиваясь внешней свободы, ты ограничиваешь себя в действиях!
– Но как с этим бороться?
– Будь хитрее! И чему я тебя только учу! Это как танцы не для всех! Демонстрировать всем подряд то, что у тебя внутри, то же самое, как показывать прилюдно танец, который предназначается для любимой жены! Все иди и подумай, как выйти из этой ситуации достойно!
Этот разговор с Наставницей оставил тяжелое впечатление. Я привык считать Оазис Курмула своим домом, и иногда мне тут даже нравилось. Особенно во время наших вечерних посиделок с друзьями. Или в книгохранилище, или во время моих ночных вылазок в пустыню Аззо. Купания в озере, качели, спелые фрукты, занятия, наряды, балы, книги.
На выходе из учебного корпуса меня ждал Тульчинизз.
– Ты чего здесь? Где Коль?
– Лель, что ты учинил? Коль в глубоком обмороке от ужаса, что ты предал все его идеалы, а он ведь так старался, выбирал тебе самые модные оттенки помады и румян!
– Туль в притворном негодовании закатил глаза.
– Хотя если оценивать произошедшее с точки зрения результатов я должен тебе сказать, оно того стоило! У Наставниц до сих пор совещание. Пытаются придумать, как тебя наказать. Но вообще я не удивлен, я подозревал, что твои походы к Наставнице Каваат чем-нибудь подобным и закончатся. Что она тебе сказала?
– Что выпендриваться надо меньше, все равно никто не оценит.
– Эх, надо было мне меньше Коля слушать. Он мне постоянно твердил, что эти танцы тебя перевоспитают, помогут лучше узнать женщин и в конечном итоге позволят завоевать сердце будущей возлюбленной. Вот и дотанцевались…
– Прекрати нудеть, ты не даешь мне сосредоточиться. Мне надо придумать, оправдание для наставниц. Теперь-то я понимаю, что вел себя глупо.
– Со мной бы посоветовался, или с Кольдранааком! У него хотя бы инстинкт самосохранения развит.
– Ага, а ты просто умнее.
– Лель, не злись, просто ты внутри ситуации, а я снаружи. Поэтому некоторые вещи для меня очевидны. Но порыв я твой оценил, честно, мне даже понравилось. Тем более, что ты без косметики - красавчик! А еще с огнем в глазах, мол, только троньте, буду до победного защищать свои интересы, - Туль уже в открытую смеялся, наверное, вспоминал лица наставниц и однокурсников.
Мы шли по темному саду. Сладкие ароматы цветов давили в голове последние мысли. Все-таки мое сольное выступление не прошло даром для нервной системы. В башню идти не хотелось, поэтому я опустился на резную скамейку и тяжело привалился к спинке. Туль сел рядом.
– Лельмаалат, - он легонько потряс меня за плечо, - да, ладно тебе, расслабься, ничего страшного не случилось!
– Да знаю! Просто у меня сегодня день открытий и не очень приятных!
– Я пустил сплетню, что мы с тобой поспорили, так что твоя выходка для всех уже не бунт, а лишь невинная шалость, ну при условии, конечно, что ты дальше будешь вести себя хорошо и доверишь завтра Кольдранааку тебя причесать и накрасить!
– Тульчинизз! Ну, зачем?
– Затем, что не надо создавать себе проблемы!
– Хм… А у тебя проблем не будет?
– Я живу по правилам. Пока…
– Спасибо…
– Не за что, и завтра у тебя утренний визит к Кольдранааку! Он, кстати, тоже думает, что все дело в нашем с тобой споре. Не разочаровывай его, пожалуйста. Ладно, я спать. Ты?
– Я посижу, помечтаю… А Коль, что, правда поверил, в наш спор на такую тему?
– Лельмаалат! Человек верит в то, во что хочет верить. Но ты вряд ли сможешь убедить его в том, что любовь с прекрасной принцессой и ублажение своей красотой взора любимой для тебя пустой звук! Коль уверен, что мы просто с тобой настолько закомплексованы, что не решаемся мечтать о несбыточном!