Об Ахматовой

Мандельштам Надежда Яковлевна

29 декабря

Ануш, мой друг! Спасибо вам за всё – за телеграмму, за листки из дневника, за записочку.

Понимает ли мой старый друг Анна Андреевна, Ануш, Аничка, Анюта, что без ее дружбы я никогда бы не дожила до этой печальной и хорошей годовщины – двадцатипятилетия. Конечно, понимает. Ведь всё было так наглядно.

В этой жизни меня удержала только вера в вас и в Осю. В поэзию и в ее таинственную силу. То есть чувство правоты.

Три человека, которые ко мне приехали на эту годовщину1, – это очень много и очень хорошо. Я вас очень люблю и всегда о вас думаю – каждый день.

Ваша Надя

ОРРНБ. Ф. 1073. Ед. хр. 892. Л. 38.

Впервые: Крайнева, 1991. С. 103.

1 В.В. Иванов,С.П. Маркиш и В.А. Хинкис.

41

Н.Я. Мандельштам – А.А. Ахматовой

<Начало января 1964 г., Псков>

Ануш! Я много думаю о вас, очень скучаю по вас, очень стремлюсь к вам, но до конца семестра нет надежды на приезд. Мало того, я не знаю, когда семестр кончится. Мы в сентябре не работали, значит, первый семестр затянется за счет каникул.

Вероятно, это конец января и кусок февраля. Где бы вы ни были, я приеду.

Живу я сносно, но это вам расскажет Ника. Ее приезд был для меня большой радостью. Но это промелькнуло как сон. Один день после приезда и один день перед отъездом…

Знаете, Анюша, этой осенью я вдруг заново открыла потрясающего поэта. Я вдруг заново и со свежим восприятием прочла ваши ранние книги, – они у меня здесь с собой (обобрала Женю). Все эти стихи я всю жизнь знаю наизусть и не думала, что они окажутся для меня, так сказать, новыми. Но это случилось. Может, это произошло, потому что всё внимание в течение многих лет было сосредоточено на новом появляющемся или просто на еще не напечатанном. Во всяком случае стихи зазвучали с пронзительностью никогда не слышанного. Я думаю, что мой случай не единичный. Когда я рассказала и написала об этом нескольким людям, они мне сообщили, что с ними недавно произошло то же самое. И тут появляется еще одно предположение. В сталинские дни мы были так измучены общим давлением эпохи, что могли думать и говорить только о том, что было связано непосредственно с ней. Сюда подходит вся тема «невстречи», и многое, и «Поэма» (взгляд настоящего-будущего на прошлое и на предчувствие будущего, которое охватило людей, стоявших на пороге надвигающейся эпохи). Это движение пластов времени, которыми вы орудуете в «Поэме», очень характерное чувство для нашей жизни. Затем второе, что всякий ощущает в «Поэме», это то, что в философии называется «ценностями». «Поэма» трагична, потому что «ценности» заколебались еще в ту эпоху, на которую вы смотрите «из года сорокового»1, т. е. после и во время крестного пути. (Он-то и был расплатой за потерю «ценностей».) Эту трагичность мы несли внутри себя, и поэтому «Поэма» стала сразу нашей. Но эта же внутренняя трагичность оттеснила от нас всё другое. Сейчас (быть может, перед новыми испытаниями – на эту мысль меня наводит убийство Кеннеди) мы оттаяли, смягчились, «ценности» восстанавливаются у людей в полной мере (не только у меня и моих знакомых, а у целого народа), и нам стало доступно то, что было спрятано под спудом не меньше чем тридцать пять – сорок лет. Вот и происходит таинственный процесс возвращения высокоценимых и раньше, и всегда, но оттесненных стихов. (Поэзия – это та же «ценность».) Об этом я подумала, когда мне стали писать письма на тему «представьте, со мной случилось то же самое… Случайно я раскрыл не поздние, а ранние стихи…». Вероятно, это не случайная случайность, подумала я… Но ведь я всегда помнила и даже про себя повторяла и «есть в близости людей…», и про кленовый лист и про белый камень в глубине колодца… 2 И стихи из «Четок» и «Вечера». Но звук был не такой.

И еще об одном. О том, что история, эпоха, течение времени, просто само время, наконец, действуют на нас, на наши чувства и мысли гораздо больше, чем мы могли предположить. Казалось, что мы всегда мы, запуганные или успокоившиеся, плачущие или спящие. Оказывается – это не совсем так. Время, как будто, это и есть наша «несвобода», наше «изгнание из рая», наши настоящие оковы. Не возраст, а само его течение. В такие эпохи, как наша, это наглядно. В мирные периоды это ощущается как возраст, как ослабление или усиление жизненных сил, как разное и всякое… Но это тоже происходит. От этого не уйти. И я поняла, как трудно жить «во времени».

Вот, Ануш, как я обидиотилась на старости лет. А заметили вы, как в человеческие души возвращаются «ценности»? Приятно это наблюдать. Хоть на старости нам такое выпало…

Где вы будете в январе-феврале? Видели ли вы Эмму? Она мне прислала открытку – очень мрачную – на тему, что жить невозможно. Я это знаю. Мы все трое поразительно неблагоустроенные женщины. Но вы, как создатель «ценностей», всегда богаты и могучи. И мне легче, потому что я сознаю, что не заслужила благополучия – палец о палец не ударила, чтобы начальство мне улыбнулось. «Раздатчики хлеба» – так называется начальство в древнегерманской литературе – никогда не тратили хлебных запасов на профессиональных изгнанников. Труднее всего Эмме. И я ее жалею.

Работать легко, но я уже не могу. Скоро кончу. Жалко последних лет. Очень чувствую разлуку. Очень вас целую за всё.

Н.М.

И всегда помню, что без вас я давно бы потеряла силу и способность присвистывать в хвост времени.

ОР РНБ. Ф. 1073. Ед. хр. 892.

Л. 34–37 об.

Впервые: Крайнева, 1991.С. 102.

1 Из «Вступления» к «Поэме без Героя».

2 Из стихотворений А.А. «Есть в близости людей заветная черта… >

(1915), «Под крышей промерзшей пустого жилья…» (1915) и «Как белый камень в глубине колодца…» (1916).

42

Н.Я. Мандельштам – А.А. Ахматовой

18 февраля <1964 г., Псков>

18 февраля

Ануш, милый! На этот раз я решительно собиралась поздравить вас телеграммой1, но вместо этого свалилась с болью в животе и два дня лежу. Завтра, вероятно, встану и отправлю вам эту записочку. Проклятая язва мне очень мешает жить – она реагирует на всякое волнение. Хорошо, что соседка топила комнату: две недели не топили, – и грела молоко, которое «болеутоляющее». Сейчас я даже могу писать…

Мне очень грустно, что мы так мало виделись. Я всё ждала, успеете ли вы заехать после сберкассы… Увы!.. Где вы будете в ближайшее время? Впрочем, все вопросы задаются напрасно, потому что вы всё равно не ответите.

От Москвы у меня в голове полный сумбур. Какие-то человеческие слова сказала Эмма. Я просила всех сообщить

мне о дальнейшем, но боюсь, никто не напишет. Очень беспокоюсь.

Целую вас крепко. Надя

В будущем году я уже в Пскове не буду. Ни за что.

ОР РНБ .Ф. 1073. Ед. хр. 892.

Л. 39–39 об.

Впервые: Крайнева, 1991 .С. 103.

1 Вероятно,Н.Я. хотела поздравить А.А. с именинами (16 февраля празднуется память святой Анны пророчицы).

43

Н.Я. Мандельштам – А.А. Ахматовой

[12 апреля 1964 г., Псков]

Ануш, дорогая! Мне почти невыносимо, что я привязана одной ногой к чужому городу и не могу утром к вам забежать. Вы, говорят, живете в «Шкловском доме» Ч Подумайте, как легко сбежать вниз и увидеть вас.

Я впала в чернейший мрак и тоскую, как глупое животное.

В Москву переехать я, очевидно, не смогу. Ответа нет, или его от меня скрывают, что очень глупо. Но дело не в этом. Дело скорее во всем… «Всего» очень много, и у меня опять вульгарно обнажились нервы.

Работать я больше не буду. Зачем? Денег остается мало, потому что жизнь на таких началах (когда работаешь и нет ничего похожего на благоустроенный быт) стоит дороже, чем если сидеть в Тарусе. И стоит ли последние годы тратить на то, чтобы кого-то обучать фонетике или истории чужого языка?

Мне еще придется на днях делать на конференции языковедческий доклад, а все мои мысли за тысячи верст от языковеденья. Они скорее всего с вами, и я очень чувствую вас и очень по вас тоскую.

Помните, вы всегда говорили, что это чудо, что нам удалось встретиться. Действительно, ведь мы жили и выжили исключительно посредством такой простой вещи, как чудо. Может, будет еще чудо, и я успею приехать, когда вы будете в Москве, или съездить к вам на день в Ленинград. С середины мая я могу выкроить 2–3 дня на поездку.

ОРРНБ.Ф. 1073.Ед.хр.892.Л.40–40 об. Конверт: «Москва, К-6, Садово-Каретная, 8, кв. 13. Глен Нике Николаевне». Адрес отправителя (рукой неустановленного лица): «от Н.Я. Мандельштам». Почтовые штемпели: «Псков 12.4.64, Москва 13.4.64». Впервые: Крайнева, 1991.С. 103.

1 Имеется в виду Кооперативный дом писателей в Лаврушенском переулке, где Шкловские, у которых останавливалась Н.Я., жили на седьмом этаже, а М.И. Алигер, у которой в этот раз остановилась А.А., – на первом.

44

Н.Я. Мандельштам и Н.И. Харджиев – А.А. Ахматовой

23 июня 1964 г., Москва

МОСКВЫ 82206 29 23 2320

ЛЕНИНГРАД УЛ ЛЕНИНА ДОМ 34 КВ 23 АХМАТОВОЙ АННЕ АНДРЕЕВНЕ

АНЕЧКА ВСЯ НАША ЖИЗНЬ ПРОШЛА ВМЕСТЕ Я ВСПОМИНАЮ ВСЁ ЦЕЛУЮ ВЕЧНОГО ДРУГА В ДЕНЬ СЕМИДЕСЯТИПЯТИЛЕТИЯ = НАДЯ НИКОЛАША ТОЖЕ

ОР РНБ .Ф. 1073. Ед. хр. 1620. Л. 1.

Почтовый штемпель: «Ленинград

24.6.64».

Публикуется впервые.

45

Н.Я. Мандельштам – А.А. Ахматовой

3 июля <1964 г., Москва>

3 июля

Ануш, дружок!

Получили с Николаем Ивановичем Вашу телеграмму. Я хочу съездить дня на два в Ленинград. Вероятно, между 10 и 15-м.

У меня здесь много мелких дел. Много сижу в библиотеке. Боюсь, что мало что найду.

Мои уже на даче. Потом тоже поеду на дачу – устала. Целую крепко.

Надя

Получили вы мою телеграмму1?

ОРРНБ. Ф. 1073. Ед. хр. 892. Л. 43. Впервые: Крайнева, 1991.С. 103.

1 Имеется в виду телеграмма 44.

46

Н.Я. Мандельштам – А.А. Ахматовой

<Начало 1960-х гг.>

Аничка! Помогите Вацлаву Данеку – дайте ему фотографии, где вы с Осей1. Они готовят издание – им нужно. Очень вас целую. Надя

ОР РНБ. Ф. 1073. Ед. хр. 892. Л. 44. Пометы на обороте рукой Н.Я.: «Ахматовой Анне Андреевне», рукой В. Данека – адреса А.А. в Ленинграде и Комарове. Впервые: Крайнева, 1991.С. 103.

1 Со слов В.Данека известно, что А.А. побоялась дать ему фотографии, когда он приехал к ней в Комарово, потому что у нее в то время находился корреспондент какого-то радио. Их впоследствии передала Данеку Н.Я. Весь тираж книги стихов О.М. в переводе Данека, вышедшей в 1969 г. под названием «Kamenni smytni sni», был уничтожен. В 1982 г. вышло новое издание стихотворений О. Мандельштама, подготовленное Данеком, но фотографий поэта в нем нет.

II. Тата (Письма к Е.К. Лившиц)

1

Н.Я. Мандельштам – Е.К. Лившиц

[10 января 1967 г., Москва]

Таточка! У тебя и сейчас неправильный или неполный адрес. Без корпуса меня не найти (корп. I, выходит на улицу – башня в 12 этажей; на улицу выходят 3 башни; моя средняя). Первый этаж. Отрезок Большой Черемушкинской между ул. Дм. Ульянова и ул. Винокурова. Вход в мою башню не с улицы – надо ее объехать или обойти. Я буду дома с 3 в четверг и весь день в субботу. Ты получишь это письмо в среду… Приходи в четверг, хорошо? Я очень хочу тебя видеть… Если не сможешь в четверг, жду тебя в субботу или воскресенье. Если нет, выбери сама день и час и брось открытку.

Целую тебя и жду.

Надя

Я не знаю, где эта «Молодежная», но «В» – значит недалеко1.

Вторник 10 января.

ОРРНБ. Ф. 1315. Ед. хр. 64. Л. 1-1об. Почтовая карточка: «Москва В-296, Молодежная 4, кв. 156, Ек. Конст. Лившиц». Адрес отправителя: «Москва М-447, Большая Черемушкинская, 50, корп. 1, кв. 4. Мандельштам». Почтовые штемпели: «Москва 10.1.67», «Москва 11.1.67». Пометка адресата: «Надя». Письма печатаются по автографам, хранящимся в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки (ОРРНБ. Ф. 1315. Ед. хр. 64. Л. 1-16).

1 Имеется в виду московский адрес, по которому у кого-то из друзей остановилась Е.К. Лившиц.

2

Н.Я. Мандельштам – Е.К. Лившиц

18 марта [1967 г., Москва]