Об истине и зверях
Шрифт:
Гассан взобрался по склону, разыскивая джеуфера. Он уловил светло-коричневую фигуру, метнувшуюся между двумя валунами, выше ростом, чем он сам. Он помчался к валунам, уже отсюда не видя способа пробраться между ними, и подавил мучительный стон.
Он быстро обошёл левый валун, пытаясь увидеть, выскочил ли зверёк с другой стороны узкого промежутка. Но вместо этого он нашел широкое пространство у основания валунов.
Гассан вытащил кристалл холодной лампы и присел на корточки. Там он видел груду щебня и чистейшую темноту, настолько глубокую, что свет кристалла не мог осветить
Над собой он увидел гладкую поверхность.
Он не осмелился надеяться слишком на многое, поскольку это могло быть просто маленькой пещерой, когда-то заполненной щебнем. Он прополз вперед, и щебень под ним начал осыпаться, а пространство явно расширялось. Он провёл кристаллом вдоль гладких стен и потолка, и понял, что был внутри того, что когда-то было проходом, осевшим, когда гора разрушилась. Все еще ползком, он достиг левой стены прохода, которая была почти расчищена. Он перелез через последние взгорки щебня и встал, высоко держа кристалл.
Не было и признака джеуфера, но Гассан шепнул ему слова благодарности. Тоннель тянулся далеко за кругом света, уводя прямо в гору. В стенах ещё оставались остатки мертвых кристаллов.
Он нашел ситт.
Глава 21
Винн прислонилась к своей сумке на площадке дрезины, слушая бесконечный скрип колёс, пока Красная Руда, раскачивая насос, вёл машину по тоннелю. Он и Чейн сменяли друг друга уже семь дней и ночей. Она почти забыла запах свежего воздуха и ощущение солнечного света на лице.
Тень трусила рядом с дрезиной вдоль рельс. Винн это не слишком нравилось. Честно говоря, ей хотелось, чтобы та оставалась на борту, но после трёх дней пути собака впала в уныние и начала встречать Винн мучительными воспоминаниями о просторных лесах и полях. Единственный вариант состоял в том, чтобы позволить ей побегать рядом, пока она не придёт в норму.
Чейн сидел рядом с Винн, прислонившись к задней части металлического короба. Он наблюдал за Красной Рудой с тех пор, как проснулся. Даже здесь он впадал в бездействие, и это было их единственным способом определять закаты и рассветы. Когда солнце во внешнем мире заходило, он тут же просыпался. Но однажды Винн попробовала разбудить его приблизительно в полдень, чтобы он помог убрать обломки с пути, и он проснулся. Это было странно, поскольку он не выходил из дремоты так легко, когда они были под горой в поселении Красной Руды.
Так они путешествовали днем и ночью, останавливаясь ненадолго только, чтобы поесть или собрать воду из скудных ручейков, сбегающих из трещин по стенам туннеля.
— Хватит, — сказал Чейн Красной Руде. — Моя очередь.
Гном вспотел, его широкие накачанные руки лоснились, заставляя дрезину мчаться по рельсам. Винн иногда пыталась помочь ему, думая, что вдвоём они смогут лучше раскачать дрезину. Она сомневалась, что её помощь была действенна, но так она чувствовала себя лучше.
Она не знала, как далеко они продвинулись, уже не говоря о том, сколько ещё осталось.
Чейн встал и подошёл к другой стороне насоса, рассчитывая перехватить противоположную ручку, чтобы не прервать ритм, взятый Красной Рудой. Это берегло силы, поскольку каждый раз, когда они замедлялись или останавливались, нужно было время, чтобы набрать скорость. Как только Чейн схватился, Красная Руда вместо того, чтобы отпустить, нажал сильнее.
— Я сказал, хватит, — повторил Чейн.
— Я в норме, — ответил Красная Руда, тяжело дыша.
Дрезина действительно ехала быстрее, когда они работали вместе. Винн подозревала, что Красная Руда был обеспокоен тем, что Чейн никогда не выказывал признаков усталости, но Винн-то знала, чего это стоило Чейну. Он становился бледнее и молчаливее, чем обычно, а здесь не было ничего, чем он мог бы покормиться.
На Винн бесконечная темнота, разрываемая только искусственным светом их кристалла, и одинаковые стены, проплывающие мимо, действовали плохо. Её начинали мучить мысли о том, что случиться со всеми ними, если они в скором времени не достигнут конца пути. Только Красная Руда чувствовал себя непринужденно в этом тёмном подземелье.
Дрезина набрала скорость, стены туннеля замелькали быстрее, и Тень залаяла.
Винн привстала и увидела, что собака отстала. Она повернулась к Красной Руде и Чейну у насоса. Эти два идиота выясняют, кто выносливей?
— Сбросьте скорость и дайте Тени вернуться сюда, — призвала она. Случайно её взгляд упал вперёд, где кристалл двигателя освещал тоннель. И тут она поняла, что Тень лаяла не потому, что не могла поддерживать такую скорость.
— Чейн! — закричала Винн. — Тормози! Сейчас же!
Инстинктивно он оглянулся через плечо.
— Тормози! — она почти перешла на визг.
Чейн выпустил насос и схватился за тормозной рычаг, всем весом повиснув на нём. Из-под колёс дрезины послышался лязг.
Красная Руда попытался дотянуться до Чейна, чтобы помочь, но внезапный крен телеги отбросил его на ручку насоса. Винн упала, врезавшись в заднюю часть короба. Она пыталась подняться, опираясь на низкую стену короба, чтобы посмотреть вперед.
Дрезина останавливалась, но не достаточно быстро, а впереди масса щебня и камней перекрывала тоннель.
— Мы же врежемся! — закричала она, а затем почувствовала толчок и оглянулась назад. Красная Руда обхватил талию Чейна, всё ещё державшегося за тормоз, и тянул его назад. Рычаг вдвое загнулся кверху, и дрезина задергалась под Винн. Она быстро нагнулась и прижалась к задней стенке короба.
Колеса пронзительно визжали, но Винн так и не почувствовала удара. Дрезина остановилась, но Винн, быстро дыша, не могла поверить в это, пока Тень не вспрыгнула на платформу и не пронеслась к ней.
— Все в порядке? — спросил Чейн.
Никто не ответил, а Красная Руда разжал руки и отошёл от Чейна, чтобы выглянуть за борт дрезины. Винн поднялась, опираясь на бортик короба.
Теперь, когда они остановились, ее облегчение исчезло под новым страхом. Обвал заполнил тоннель сверху донизу.