Обаяние Порока

Полозова Татьяна

Ангелина отрывисто дышала и медленно моргала, только способная лишь открывать рот в немой сцене.

–Прости меня. – Заговорил Самаэль.

Он смотрел на ее лицо и ему хотелось вернуться обратно в ад, потому что смотреть на ее страдания было сложнее, чем ежеминутно мучить тех, кто заслуживал этого. За это он и ненавидел Творца. Дьявол наказывал, мучил, ненавидел, испытывал, соблазнял, но лишь тех, кто это заработал и не скрывал этого. Бог прикрывался странной формулировкой «Он не дает тебе больше, чем ты можешь вынести".

Самаэль проскрежетал

зубами. За что ей это испытание? Она родилась с грузом греха, который слишком цинично называть первородным.

–Поэтому мне не давали возможность увидеть их?

Самаэль даже не сразу понял, что это она говорит. Он опустил глаза на нее и увидел, что слезы ее высохли, а глаза стали проясняться.

–Ну, ты и, – она неловко передернула плечами, – Он. – Она махнула головой вверх.

Самаэль слабо покачал головой.

–Не все стоит знать людям. Некоторая правда должна быть скрыта. – Самаэль осторожно поднял руку, дотронулся ладонью до ее щеки и постарался сдержать огонь, горящий у него внутри.

–Расскажи мне все. С самого начала.

Глава 12.

Самаэль и Ангелина сидели на том самом диване, на котором познакомились. Она закинула босые ноги на кофейный столик, положив голову на спинку и смотрела в потолок.

–Твоей матери было 16, когда она родила тебя от своего одноклассника. Конечно, он сбежал. – Самаэль поерзал, попытался расслабиться и закинул одну руку вдоль спинки дивана. – Она росла с бабушкой, почти без присмотра. Она солгала ей, сказав, что ребенок умер в роддоме.

Ангелина облизывала губы время от времени и слушала с напускным спокойствием, теребя край футболки.

–Твои родители встретились спустя полгода после твоего рождения. Она рассказала ему все.

Легкая улыбка мелькнула по лицу Ангелины. Так исчезла ее надежда.

–Они выбрались…вместе. Закончили институт. Он стал стоматологом. Она его ассистентом. Они сменили фамилии, чтобы никогда…

Ангелина всхлипнула . Один раз. Потом еще. И еще. Все ее тело задрожало. Самаэль напрягся и слегка наклонился вперед. И только потом понял, что она смеется.

–Это объясняет керамические зубы. – Выдавила она и захохотала.

Самаэль нахмурился, потом качнул головой, напряг губы, мягкая улыбка растягивала его лицо и он стал смеяться вместе с ней.

Так продолжалось несколько минут, смех нарастал, надавливал, отступал и снова рос. Она не закрывала глаза, не стеснялась, не пыталась подавить то, что росло в ней и кипело.

Он наслаждался ее смехом, ее честностью. Ее искренностью.

Но смех ее мгновенно погас. Также быстро, как и начался.

–Они когда-нибудь вспоминали обо мне? – Спросила она резко.

Самаэль виновато опустил глаза. Тридцать лет назад он дал выбор ее матери. Он просто спросил: чего она хочет? Она дала ответ. Он схватил обивку на диване и сжал челюсть до скрипа.

–Я бы не назвал это воспоминаниями. – Ответил он.

Ангелина оглядела его с ног до головы, задержала

взгляд на уровне груди, там где билось его сердце и подняла глаза к его глазам. Они казались в свете электронного камина янтарными, медовыми, похожими на два камешка яхонта. Самаэль не винил себя в том, что позволяли себе люди. Никогда до этой секунды. В том, что она плачет есть и его ответственность. Не соблазнив он ее мать, она бы прожила другую жизнь. Он дотронулся кончиками пальцев до ее волос и накрутил один локон на палец. Она бы не позвала его, и он бы не сидел сейчас с ней. Если бы тогда ее мать поддалась другому соблазну, который он тоже предлагал ей. Самаэль поморщился от боли. Он мог бы убить ее…

–Они вычеркнули меня из своей жизни. – Проговорила она, словно, выносила приговор.

Самаэль отпустил ее волосы и распахнул глаза шире.

–Они получат свое. Поверь мне, наказания еще никто не избегал. Просто еще не пришло время. Они обязательно поплатятся.

Ангелина дернулась вперед и накрыла его рот ладошкой.

–Не надо. – Она облизнула губы и покачала головой. – Я не хочу этого знать.

Она положила голову ему на грудь и обняла. Тепло его тела, стук его сердца, ровное дыхание, щека прижавшаяся к его макушке – успокаивало сильнее, чем любой антидепрессант.

–Спасибо. – Прошептала она ему в рубашку.

Глава 13.

Если Дьявол и покинул Ад на время, то это еще не значит, что он отгородился от своих непосредственных обязанностей.

Михаил смотрел на документы, которые передала ему доктор Сильва и задавался вопросом, сколько из тех наград, что он получал в своей жизни были не для него.

Он даже в Париж попал не потому что научный совет университета выбрал его, а только потому что его мать была попечителем этого университета. Он подозревал, как много сплетен собрал за своей спиной после отъезда. Они никогда не утихали. Ни до, ни после.

Сначала его всегда сравнивали с матерью, которая тоже работала там, после ее ухода, судачили о том как он заработал свои регалии, когда она добилась его отправки в Сорбонну, уже открыто смеялись.

Он ненавидел их и ненавидел ее. Она не позволяла ему быть собой, он всегда был в ее тени. Лишь сын профессора Фединой. Мишутка. Маленький мальчик в теле взрослого мужчины. Он не мог принять решение сам, живя в матриархальном мире, где госпожа Федина крутила ось, вокруг которой вертелись ее сын и муж.

Он даже за Ангелиной приударил ей назло, ведь только она могла дать отпор, не стесняясь ни статуса, ни влияния. Как матушка бесилась, когда видела его попытки добиться внимания Ангелины. Он завидовал Ангелине. Скрывал, но завидовал. Никто не бросал ей упреков, что она заслужила свои регалии благодаря родителям или родственникам.

Он надеялся, что вдали от матери, та растает, что она не может разглядеть его за маской маменькиного сынка. Но, приехав в Сорбонну, понял, что это и было его настоящее лицо.