Обаятельный наглец
Шрифт:
Ночь, шквальный ледяной ветер, практически срывающий крыши домов, заставляющий дребезжать все, что только может дребезжать. Под ногами чавкающая грязь. Его обувь явно не предназначена для таких прогулок. Ноги разъезжаются, скользко до охренения. Да и одет он не по погоде, как понял Михаил через сотню метров. Даже трезветь начал, и собственная затея уже не казалась удачной. А когда ноги провалились в грязь по щиколотку, то и вовсе захотелось вернуться. Остановило разве что упрямство и то, что половина пути пройдена. Впереди уже просматривались огни базы, и до них казалось рукой подать.
Одет
А когда на подходах к сторожке он поскользнулся и упал в грязь, то и вовсе проклял все на свете. Наверное, был бы трезвый, сил подняться в себе уже не нашел бы. А суровая доза алкоголя в крови все же притупляла ощущения. Но ругался Михаил как сапожник и сам себя не узнавал.
Куда поперся на ночь глядя? А главное, зачем? Вот уж поистине пьянство делает людей глупыми! Ну отсиделся бы в тепле до утра, глядишь, и погода бы стала ласковее и терпимее к людям. А теперь еще и держать ответ перед Гучковым, как школьнику перед директором. Ведь тому уже поди доложили об исчезновении босса без сопровождения.
От всех этих мыслей, а еще больше от собственного грязного и нелепого вида становилось даже смешно. Если бы не было так чертовски холодно.
Единственное окно сторожки призрачно-уютно светилось, даря надежду на тепло и сушку. Отчего-то представился дедок, что сидит на корточках возле печки и подкидывает туда дровишки. В какой-то момент Михаил даже почувствовал на лице жар этой самой печки. Как в далеком детстве, в деревне у бабушки. И бабушки уже давно нет, и дом ее снесли лет десять назад, а воспоминания остались на всю жизнь. Любил Михаил пацаном проводить у нее лето.
Дверь оказалась запертой. Ну что ж, все правильно, все необходимые меры предосторожности соблюдаются.
Михаил постучал и испытал боль в побелевших костяшках – рук он уже практически не чувствовал. Авантюрист херов!
В доме царила тишина, на его стук никто не отреагировал. Уснул этот дед, что ли. А ветер только усиливался – с крыльца его уже практически сдувало. В ушах свистело так, что больше ничего он уже и не слышал.
«Голова – в холоде, живот – в голоде, а ноги – в тепле» – вспомнилась пословица. Хрень собачья! Его голова замерзла так, что и до какого-нибудь менингита не далеко. И мысли всякие идиотские в нее лезут в таком состоянии.
Пришлось колотить в дверь ногой, потому как силы его уже были на исходе. До чертиков хотелось в тепло и какое-то время не двигаться, оттаивать.
Наконец, сторож соизволил продрать глаза и проблеять с той стороны:
– Кто?
Ишь какой! А в глазок посмотреть не с руки? Или совсем ослеп на старости лет?
– Открывай, дед! Замерз как черт!.. – проорал Михаил в попытке перекричать ветер.
Какое-то время ответом ему служила тишина, а потом раздалось не менее громкое:
– Шла бы ты, бабуля, по добру по здорову!.. Это охраняемый объект и всяким оборванкам ночью тут не место!
Офигеть! И никакой это не дед! Девка что ли?!
– Дверь открой, кому говорят! Начальство с проверкой явилось!
– Начальство по ночам в теплых постельках спит. Слушай… иди домой-ка ты, пока я не сообщила куда следует…
– Да открой ты дверь, ненормальная! Смерти моей хочешь? – уже практически взмолился Михаил, чувствуя как рискует погибнуть на этом ветру.
Ника
Черт! Как же лучше поступить? С одной стороны, хозяин и собаку не выгонит в такую погоду, с другой – а ну как пришелец окажется невменяемым, грабителем или, не дай бог, насильником. Какого… его вообще сюда занесло в такое время? Да еще и про проверку какую-то плетет!
Но и оставить замерзать кого бы то ни было Ника не смогла. Затолкав страх подальше, она отомкнула замок и приоткрыла дверь в попытке в щелочку разглядеть пришельца. И тут же ее буквально отбросило этой самой дверью – с такой силой та распахнулась, впуская внутрь холодный ветер и грязного с ног до головы огромного мужика.
Ну точно! Бомж-грабитель или бомж-насильник! – мелькнула в голове шальная мысль и тут же взгляд упал на «пугач» дяди Сережи – маминого сменщика. Дробовик, заряженный обычной солью. Когда-то дядя Сережа купил его больше для развлечения, но и с практической целью.
– Мухи – зло. Они летают и жужжат, как маленькие самолеты. Жрут твою еду, оставляя в ней личинки. Садятся на твое тело и трут своими мерзкими лапками. И скорость у них, как у истребителей. Гоняться за ними с мухобойками – не вариант. Но теперь у меня есть кое-что получше, что убивает мух наповал. Буду устраивать мушиное побоище, пока не отважу их отсюда.
С тех пор дробовик тут и поселился, а мух и правда стало намного меньше.
Еще раньше, чем успела схватить оружие, Ника помолилась, чтобы то было заряжено.
Дальше все происходило стремительно. Двигал ею страх, что вытеснил все остальные чувства и мысли. Перед собой она видела зло, от которого нужно было если не избавиться, то хоть нейтрализовать его. Тем самым она обезопасит себя.
Когда мужик повернулся к ней со словами:
– Ты что творишь, идиотка… – договорить у него не получилось, потому что Ника пальнула в него из дробовика.
Не успело рассеяться облако солевой пыли, как она заметила тень, метнувшуюся со шкафа, а в следующий момент небольшая комната наполнилась страшными воплями, а мужик закрутился на месте, размахивая руками и пытаясь отодрать от своего лица Машку.
И тут на Нику снизошло озарениее, что если она сейчас же что-то не предпримет, то полосатая защитница или убьет бомжа, или сильно покалечит. Ее и саму трясло мелкой дрожью, а он все продолжал орать как резанный и крутиться.
– Стоять! Замрите! – гаркнула она так, что не только его перекричала и заставила остановиться, но и стены сторожки, кажется, дрогнули. А когти Машки тоже, по всей видимости, сжались от страха или шока, и та отвалилась от лица бомжа.