Обелиск для фуфлыжника
Шрифт:
Двое дюжих пожарных, слышавших разговор, придвинулись к Сергею Игнатьевичу, недобро оглядывая его с макушки до кончиков начищенных ботинок.
Внезапно Елкину стало не по себе. Не пытаясь больше хамить, он уселся в «Мерседес», выехал из поселка и по сотовому позвонил Иволгину.
– Сегодня поработаешь один. У меня дача сгорела. Сожгли, наверное, – хмуро сообщил Сергей Игнатьевич.
– А мне «Вольву» спалили! – захныкал в ответ Владилен Андреевич. – Я... я...
– Заткнись! «Вольво» дешевле дома. Не хера ныть, – злобно парировал Елкин, отключил телефон и двинулся прямиком домой, решив напиться с горя...
Лишенный машины, господин Иволгин
– Не рыпайся! – ужасным сиплым голосом предупредил обладатель пистолета, наведя дуло точно в лоб коммерсанту. – Чуть шевельнешься – стреляю!
Иволгин и не пытался рыпаться. С отвисшей челюстью он зачарованно уставился в черное отверстие ствола, как кролик в глаза удава. Голова опустела. Ни единой мысли. Тело превратилось в сотрясаемый крупной дрожью студень.
– Ключи от сейфа! – зарычал грабитель. – Мозги вышибу!
Непослушной рукой Владилен Андреевич выложил на стол ключи. Второй налетчик отпер сейф и принялся набивать сумку пачками денег.
– Не убивайте! Не убивайте! Не убивайте! – шептал синюшно-бледный Иволгин. – Христа ради не убивайте!
Державшему пистолет Гордееву стало жаль несчастного рохлю. Насвинячил Елкин, а расплачивается этот безобидный тюфяк. Идя на дело, Виктор был морально готов к убийству, даже мечтал втайне, как загонит пулю в поганую харю Елкина при малейшем поводе. Но стрелять в Иволгина он не собирался. «На хрена ему машину спалили? – с раскаянием подумал Гордеев. – Пичугин, блин! Интриган говенный».
– Не дрейфь! – просипел Виктор. – Я предсказываю тебе долгую жизнь. Правда, при одном условии!
– Каком? – пискнул Владилен Андреевич.
– В течение двух часов после нашего ухода никому не говори о случившемся, про милицию же вовсе забудь. Понял?
– Да!
– Отлично.
– Готово, – сообщил закончивший опустошать сейф Костылев. – Линяем!
– Не забудь о своем обещании, толстяк! – на прощание погрозил стволом пистолета Виктор.
Сергей Игнатьевич узнал об ограблении в половине первого. Опорожнив бутылку шотландского виски, он внезапно решил наведаться в фирму, но не ради работы, а за бесплатной «телкой» (Елкин намеревался продолжить пьянку в сауне, заглушая горе не только выпивкой, но и сексом). Однако увидев распахнутый выпотрошенный сейф, пахнущего корвалолом, едва живого от недавних потрясений компаньона, коммерсант мигом протрезвел.
– Сучий выкидыш! – заорал он в лицо Владилену Андреевичу. – Почему милицию не вызвал?
– Не видел смысла! – неожиданно твердо заявил Иволгин. – Звони своей руоповской крыше. Пускай найдут, если сумеют. От обычных же ментов толку как с козла молока.
– Толковая идея! – поразмыслив с минуту, с нескрываемым удивлением (дурак, а соображает) сказал Сергей Игнатьевич и не мешкая набрал номер Касаткина. Относительное спокойствие коммерсанта (т. е. отсутствие истерики, битья окон и физиономий подвернувшихся под руку сотрудников) объяснялось следующим обстоятельством – основные капиталы (в долларах) он хранил не в офисе, а у себя дома...
– Кого конкретно подозреваешь? – деловито осведомился Вениамин Михайлович.
– Моих бывших охранников, – поспешно ответил Елкин, – которых ваши ребята... кхе... кхе... проучили, в общем.
– Компаньон опознал грабителей?
– Этот трус так перебздел, что самого себя в зеркале не опознает, – презрительно скривился Сергей Игнатьевич. – «Абсолютно незнакомые», блеет, «размерами со Шварценеггера, голоса, как у вампиров из фильма ужасов». Слизняк!
– Гм, на чем же тогда основаны твои подозрения? – скептически прищурился подполковник.
– Во-первых, налетчики хорошо знакомы с внутренней планировкой офиса, сразу зашли в нужную дверь, ухитрившись не попасться на глаза никому из сотрудников, – принялся обстоятельно перечислять Сергей Игнатьевич. – Во-вторых, молокососы злы на меня донельзя. Лишились работы, вместо денег по мордасам получили...
– Охранников вроде было четверо? – уточнил Вениамин Михайлович.
– Да.
– А налетчиков, по твоим словам, двое. Не сходится.
– Очень даже сходится! – пылко заверил коммерсант. – Двое совершили вооруженное ограбление, остальные запалили мою дачу, сожгли машину Иволгина. Месть по полной программе.
Касаткин погрузился в раздумье. Аргументы Елкина показались руоповцу убедительными, а возможность задержать без особых напрягов организованную преступную группу представлялась весьма заманчивой. Обстановка в стране сложная. Проклятые писаки чихвостят родную милицию, не стесняясь в выражениях. Госдума давит на министра, министр на заместителей, а те на остальных. Начальство рычит, пеной исходит. «Наглядных результатов работы» требует. Победные рапорты ох как необходимы! Благодаря внушительным габаритам арестованные налетчики будут смотреться по телевизору впечатляюще, а еще более впечатляющими предстанут в глазах начальства его, Касаткина, служебное рвение (как-никак, сам вызвался) и профессиональные на-выки (в тот же день разоблачил). В том, что задержанные мальчишки расколются до задницы, укажут, где спрятали похищенные деньги и оружие, расскажут подробности, подполковник не сомневался. Их не обязательно даже чересчур сильно бить. Опытный мент (а Вениамин Михайлович действительно обладал незаурядным опытом) легко разведет на базаре [50] преступника-новичка.
50
Развести на базаре – поймать на разговоре, выудить путем определенных психологических трюков нужную информацию. Современная милиция употребляет блатной жаргон ничуть не меньше, чем представители криминалитета, а порой и побольше.
– Давай домашние адреса щенков, – досконально обмозговав ситуацию, распорядился подполковник. – К вечеру получишь результат...
Поздно вечером сиреневый от бешенства Касаткин навестил Сергея Игнатьевича.
– Ты осел, ослом родился и ослом же подохнешь! – с порога зашипел руоповец, едва удерживаясь от соблазна «засветить мудаку в дыню». – По твоей милости я в дерьме! Дал пустопорожнюю наводку, олух безмозглый! Шерлок Холмс бракованный!
– Не может быть! И с какой стати ты... вы в дерьме? – попятился шокированный Елкин. Не снимая грязной обуви, Вениамин Михайлович прошел в гостиную, плюхнулся в кресло, закурил сигарету и, стряхивая пепел на ковер, начал преисполненный ненависти рассказ.