Обещание страсти
Шрифт:
— Ради Бога, не получи сердечный удар. С тобой все в порядке?
Она энергично кивнула и бросилась к нему в объятия.
— Все прекрасно.
Он крепко поцеловал ее, отнимая последнее дыхание, сжал в объятиях, рискуя поломать кости.
— Благодарю за возвращение, леди. — Он знал, чего ей это стоило. Приятная теплота разливалась по всему телу. Люк знал теперь все о ней и представлял, что могут написать в газетах об их поцелуе средь бела дня, на виду у всей почтенной публики. Кизия Сен-Мартин все-таки вернулась. Открыто вошла в другой мир. Она реальна и принадлежит ему. Благородная
— Ты чертовски рискуешь.
— Я должна. Для себя. И потом, я полюбила тебя…
— Я знал об этом, даже если бы ты не вернулась… Но я страшно рад, что ты здесь. — Его голос стал строже. — А сейчас мне желательно успеть все же в самолет. В три часа я должен быть в Чикаго на встрече. — Он нежно отстранил ее.
— Люк…
Он остановился и долго смотрел на Кизию. Ей хотелось, чтобы он вернулся, но она не смела просить об этом. Знала, что он все равно не останется…
— Береги себя!
— Ты тоже. Встретимся на следующей неделе. — Она кивнула, и он пошел к выходу на поле. В последний раз махнул ей на прощание и исчез.
Впервые в жизни Кизия стояла в аэропорту и наблюдала за взлетающим самолетом. Удивительно, как серебряная птица поднимается в небо. Красиво. Кизия чувствовала себя обновленной. Впервые взяла судьбу в собственные руки и публично пошла на риск. Больше не будет прятаться в Сохо или исчезать где-нибудь вблизи Антиб. Больше никаких тайн. Она женщина. Любит мужчину. Единственное препятствие в том, что она новичок в этой игре с собственной жизнью, еще не знает, сколь высоки ставки. Кизия не обратила внимания на человека в штатском, стоящего возле выхода. Лишь взглянула на него и пошла прочь, не ведая о той опасности, какую этот человек представляет для них обоих.
Кизия Сен-Мартин напоминала ребенка, слепо бредущего в джунглях.
Глава 14
— Ну, наконец-то! Где ты была? — Голос Уита звучал раздраженно, что случалось редко.
— Здесь, Уит. А что происходит?
— Кизия, я звоню тебе уже несколько дней.
— У меня была мигрень, и я отключила телефон.
— О, дорогая, извини! Почему ты мне не позвонила?
— Потому что ни с кем не могла говорить.
Кроме Лукаса. После его отъезда она два дня провела в полном одиночестве. Ей было необходимо переварить происшедшее. Ежедневно он звонил ей по два раза, говорил грубоватым, смеющимся, любящим голосом. Во время разговора Кизия почти ощущала прикосновение его рук.
— А как чувствуешь себя сейчас, дорогая?
— Прекрасно, — произнесла она восторженно. Ее голос приобрел это неведомое ранее качество. Даже в разговоре с Уитом.
— Да, это заметно. И, думаю, ты не забыла о сегодняшнем вечере? — Его голос снова зазвучал чопорно и раздраженно.
— А что сегодня вечером?
— О, Кизия, ради Бога! Черт возьми! Долг зовет.
— Ну извини, не могу вспомнить. Это все из-за мигрени. Напомни, что ожидается вечером?
— Сегодня начинаются обеды в честь помолвки Серджант.
— Боже. И какой сегодня обед по счету? — Она надеялась, что пропустила хоть одно из этих пустых сборищ.
— Сегодня первый. Обед в их честь дает тетушка Касси. Черный галстук обязателен. Ты наконец вспомнила, любимая?
Да, но лучше бы не вспоминать. Уит говорил с ней, словно она уже опаздывала.
— Да, Уит, я вспомнила. Но не знаю, смогу ли приехать.
— Ты сказала, что чувствуешь себя прекрасно.
— Разумеется, дорогой. Но я не вылезала из постели три дня. Обед может оказаться довольно утомительным. — Но долг зовет, и она об этом помнила. Придется идти, хотя бы ради газетной колонки. У нее много свободного времени. А за последние дни она практически ничего не писала. Пора возвращаться к работе и действительности. А как? Как после Люка? Идея казалась абсурдной. К какой действительности? Чьей? Уита? Это же миф. Реальность — это Люк.
— Хорошо. Если ты не можешь, объясни это миссис Мэтью, — сказал Уит раздраженно. — Обед расписан на пятьдесят персон, и ей захочется узнать, намерена ли ты сорвать ее планы.
— Надо ей сообщить.
— Я тоже так считаю. Вот дурак.
— Хорошо, милый, я это сделаю, — сказала Кизия, с трудом подавляя смех.
— Ты хорошая девочка, Кизия. Я, правда, страшно беспокоился, не зная, где ты.
— Я была здесь.
Так же как и Люк. Пока.
— Жаль, что с мигренью. Если бы я знал, то послал бы тебе цветы.
— Хорошо, что ты не сделал этого, — сорвалось у нее.
— Что?
— Запах роз усиливает головную боль, — выкрутилась она.
— Держись до вечера. Я загляну к тебе около восьми.
— Черный галстук или белый?
— Черный, я говорил тебе. Белый в пятницу.
— А что в пятницу? — Весь светский календарь выскочил у нее из головы.
— Эта мигрень сделала тебя забывчивой, не так ли? В пятницу обед-репетиция. Ты ведь собираешься присутствовать на свадьбе?
Вопрос звучал риторически. Но он поставлен, и на него следует ответить.
— По правде сказать, не знаю. В конце этой недели я предполагала поехать на свадьбу в Чикаго. Пока не знаю, что выберу.
— Кто женится в Чикаго?
— Школьная подруга.
— Я ее знаю?
— Нет. Очень хорошая девушка.
— Приятно. Ну, поступай как сочтешь нужным. — Раздражение вновь вернулось. Временами она такая невыносимая. — Только сообщи мне свое решение. В принципе я рассчитывал на твое присутствие у Серджантов.
— Мы это решим. Увидимся позже, любимый.
Она послала ему звонкий поцелуй, положила телефонную трубку и начала выделывать босыми ногами пируэты. Атласный пеньюар распахнулся, обнажив загорелую кожу. «Свадьба в Чикаго»… Идя в ванную через холл, она рассмеялась. Это даже лучше, чем свадьба. Она собиралась на встречу с Люком.
— Боже, ты выглядишь просто потрясающе, Кизия! — На этот раз даже Уит был поражен. На ней было тонкое, как паутинка, шелковое платье, складками ниспадающее с плеч, — в греческом стиле. Когда она шла, бледно-коралловая ткань словно плыла за ней по воздуху. Волосы, пронизанные золотыми нитями, были заплетены в две косы, уложенные по бокам крупными петлями. Золотистые туфельки чудом держались на ногах. Она двигалась легко, как призрак. Кораллы и бриллианты на шее и в ушах. Но Уита беспокоило что-то неуловимое, новое в ее движениях. Она была восхитительна, и это сбивало с толку.