Обещанная Демону
Шрифт:
– Вот так просто, – ответил он, глядя ласковыми глазами на Элизу. – Это и правда семейная реликвия. Она переходит от отца к сыну в день совершеннолетия. Когда—то, надо признаться, он приносил моим предкам удачу. Они действительно выиграли наше состояние в карты. Видите, я честен с вами, ничего не скрываю. Но они выиграли так много, что играть больше незачем. Люди нам завидуют и придумывают небылицы. Сундуки, полные золота!.. Там были книги! Вы знаете, сколько книг надо прочесть, чтобы закончить университет? Подвалы наши переполнены сокровищами… а наперсток больше не работает. Сломался, или магия испарилась. Я пробовал играть, – Артур рассмеялся, – но проигрался в пух и прах. Так что сейчас это всего лишь красивая вещица и семейная реликвия. Просто напоминание о том предке, который раздобыл его и тем самым помог нашей семье разбогатеть.
Артур вложил наперсток в ладонь Элизы и сжал на нем ее пальцы.
– Но в нашем случае, – дрогнувшим голосом произнес Артур, привлекая девушку к себе, – даже если я его вам подарю, он все равно останется в семье, не так ли?..
Молодой человек страстно обнимал Элизу. Его руки сквозь тонкое платье казались обжигающе—горячими, дыхание опаляло ее губы. Артур словно голову потерял от любви и весьма умело загнал Элизу в ловушку. Оказавшись в его объятьях, девушка сообразила, что он очень ловко склоняет ее к поцелую. На миг на его склоненном над Элизой лице промелькнуло что—то такое, отчего девушка напугалась и оттолкнула его, вскрикнув. Артур перестал походить на румяного принца с картинки, на его лице появилась вполне плотская страсть, и Элиза поняла, что он мужчина, такой же, как и все. А она – она глупая девчонка, запертая в комнате с мужчиной. И он хочет от нее совершенно определенных и недопустимых вещей, тех самых, от которых предостерегал ее отец.
– Что это вы задумали, – пискнула Элиза, выставив ладошку перед лицом своего жениха. Его поцелуй пришелся в ее пальцы, и она, краснея, выскользнула из рук Артура. – Ах, какой!.. Вот о чем говорил папа, вам доверять нельзя! В обход его запретов вы сюда забрались, чтобы… чтобы…
Артур тоже покраснел, но скорее от досады, что ему не удалось получить поцелуй, на который он так рассчитывал.
– Да я не хотел ничего дурного, – произнес он.
– Да?! – воскликнула Элиза. – А зачем же тогда лезли в мое окно?!
На лице Артура расцвела самая милая и самая счастливая улыбка, на какую только он был способен.
– Подарки, – немного застенчиво произнес он. – Я же принес вам подарки! Вы любите подарки, мисс Элиза?
Не говоря больше ни слова, Артур полез за пазуху и с ловкостью фокусника вытащил сверток в нарядной подарочной шелковой бумаге. Элиза тотчас же забыла о своих опасениях и с любопытством бросилась разворачивать презент от Артура. В квадратной коробочке из глянцевого картона Элиза обнаружила крохотную серебряную чернильницу и серебряное перо.
– О, какой милый сувенир! – прошептала она, вертя вещицы так и этак.
– Это работа мастеров из—за Вечного леса, – довольный, что его подарок понравился, произнес Артур. – Магическая чернильница.
– А что она умеет?
– Она умеет отсылать послания на расстояния, – ответил Артур. – Вам достаточно подумать о чем—нибудь, и о человеке, которому вы хотите написать письмо. Попробуйте!
Элиза крепко зажмурилась с улыбкой на губах. Чернильница на ее столе пошевелилась, разогнула ножки. Ухватив перо, она стащила с себя крышечку, макнула его в чернила и старательно, очень красивым почерком, выписала слово «спасибо» на первой попавшейся бумажной странице. Это была страница книги, но это как будто чернильницу не смущало. Деловито рванула она бумагу, сложила самолетик, пыхтя от усердия, и швырнула его в Артура.
– Получилось! – Элиза радовалась как ребенок. – Ой… только книга испорчена.
– Да, – слегка смущенно отозвался Артур. – Небольшая недоработка… рядом с ней лучше оставлять записную книжку или чистую тетрадь…
Артур, вероятно, хотел еще что—нибудь рассказать, но тут за дверью Элизы раздался скрип ступеней на лестнице и тяжелые шаги. Вероятно, это отец шел пожелать дочери спокойной ночи.
В мгновение ока Артур оказался на подоконнике, а оттуда – на толстой ветке дерева. Он карабкался по дереву так ловко, что Элиза снова невольно вспомнила про ловкого хорька. Несколько секунд – и он исчез в темноте, и ничто не выдавал его присутствия в комнате Элизы, кроме крохотной, почти игрушечной чернильницы и золотого наперстка, зажатого в ее кулачке.
****
Глава 6. Холодное пламя
Отец, пробурчав добрые пожелания дочери на ночь, удалился. А Элизе как на грех не спалось. Снизу все еще раздавались голоса гостей, засидевшихся допоздна. Они тревожили Элизу и не давали успокоиться ее мыслям.
Она крутилась в постели, вертела подаренный наперсток и так, и этак. Вещица была, право же, прелестная. Блестящая, маленькая, очень красивая. Украшение, а никак не рабочий инструмент белошвейки. Но кто ее сделал и для чего? Ведь никто повторить ничего подобного не смог, недаром же этот наперсток такой особенный.
Элиза решительно откинула одеяло и натянула платье, отыскала под кроватью домашние туфли.
«Они сколотили себе целое состояние, – размышляла Элиза, тихонько спускаясь по скрипучей лестнице вниз. – И при этом ни у кого из проигравших не возникло и мысли отнять свое добро обратно или мстить… мало ли на свете людей! Некоторые бывают очень обидчивы. А тут такие сокровища – и ни одного недовольного!»
Целью Элизы была отцовская библиотека. В его шкафу много умных книг. Там Элиза рассчитывала поискать ответ. Ведь знал же отец откуда—то о наперстке, и при этом никогда не проигрывал Эйбрамсонам. Иначе семья Элизы жила бы намного, намного хуже…
В библиотеке было прохладно, по ногам сквозило ледяным дыханием ночи, словно все окна раскрыты. Плавал голубоватый дым. Элиза сначала не придала этому значения, но едва она зажгла свечу, как свет пламени выхватил из мглы лицо мужчины, сидящего в кресле как раз напротив окна.
От неожиданности Элиза вскрикнула и свечу уронила. Огонек пламени погас, но тотчас мигнул и зажегся вновь, но уже холодным голубым пламенем. Свеча, подчиняясь воле мага, аккуратно вернулась в канделябр, стоящий на столе. И прочие свечи тоже зажглись сами собой, расцвели голубыми языками пламени, отразились в лакированном дереве столешни блуждающими болотными огнями.
– Доброго вечера, мисс Элиза, – произнес неизвестный, привстав в знак почтения и поклонившись.
– Кто вы, что вы тут делаете?! – в испуге воскликнула Элиза, отчаянно сжимая вещицу, которая привела ее в такой поздний час в библиотеку.
Надо отметить, что неизвестный был диво как хорош собой. Красивее Элиза никого не видела в своей недолгой жизни. Она стояла, замершая перед ним, и чувствовала, как вдруг ее ноги становятся ватными и слабеют, во рту становится сухо, а сердце в груди колотится, словно Элиза бежала добрых десять миль, не останавливаясь.