Обещай мне свет
Шрифт:
Я кивнула, удивляясь тому, что никогда прежде не слышала, чтобы она говорила о сестре.
— Она была на пять лет младше меня. Мои родители не могли ее контролировать, и я тоже не могла. Она всегда попадала в неприятности и, наконец, вылетела из старшей школы. После этого я не часто ее видела. Она все попадала и выходила из центра реабилитации либо из-за наркотиков, либо из-за алкоголя, в большинстве случаев. Когда она не находилась в центре, то много переезжала. Но однажды я получила звонок. Она была в больнице. Я думала, что она ранена или попала в неприятности,
Взгляд Дженис стал отдаленным, она вспоминала прошлое.
— Я вошла в больницу и увидела мою сестру и крошечного мальчика. Он был красивым, с самыми синими глазами, которые я когда-либо видела. Он выглядел таким похожим на Гэвина, что я будто смотрела на своего собственного ребенка.
Я посмотрела на Райдера, неподвижно лежащего на кровати. Мое сердце забилось сильнее. Я знала, что произошло дальше.
— Она его не касалась. Отказалась смотреть на него и умоляла меня его забрать. Она утверждала, что не хочет, чтобы кто-то связывал ее по рукам и ногам. Даже ее собственная кровь и плоть. — Дженис протянула руку, чтобы подоткнуть одеяло вокруг ног Райдера. — Позже тем вечером мы забрали его домой. С тех пор Райдер был нашим.
Сейчас было понятно. Все было понятно. Почему Райдер думал, что не принадлежал своей семье. Почему никогда не казался родителям таким же хорошим, как Гэвин. Он всегда говорил, что не подходил им, что его родители по-другому смотрели на него. Должно быть, Дженис с Роджером видели в нем его мать — кого-то необузданного и дикого. Человека, который не следовал правилам и предпочитал огребать за это.
— Почему вы ему не рассказали? — спросила я. — Он имел право знать.
Дженис покачала головой и начала собирать принадлежности аптечки, нервными движениями складывая их в коробку.
— Никто не знает, даже Гэвин. Я пыталась заставить сестру переехать к нам, после того, как она выписалась из больницы, но она отказалась. Думаю, она боялась сближаться с кем-либо, включая ее ребенка. Через несколько недель я ее выследила. Она остановилась в нескольких городах от нас, спала пьяная в захудалом гостиничном номере с кучей других людей. Она рассердилась, кричала на меня, что я нашла ее. Поэтому я уехала. После этого, я видела ее еще только один раз. Она была под наркотой и едва узнала меня.
— Мне так жаль, Дженис, — произнесла я тихо.
Ее глаза снова наполнились слезами. Она смахнула их и продолжила:
— Когда Райдеру было два года, мне позвонили. Она умерла от передозировки. Мы с Роджером подумали, что Райдеру не надо было знать об усыновлении. Он был нашим. Мы воспитывали его с тех пор, как ему было всего несколько часов отроду. Не важно, кто дал ему жизнь. Он был нашим сыном.
— Он похож на вас и Гэвина, — сказала я, пытаясь переварить все, что она сказала.
— Моя сестра была моей точной копией. Я понятия не имею, кто отец Райдера. Не думаю, что
— Именно это вы имели в виду, когда сказали, что он похож на нее? — спросила я.
— Да. Каждый раз, когда Райдера приходил домой пьяным или покрытым синяками от драк, я видела в нем свою сестру. Она без сомнений подвергала себя опасности, и он тоже. Я видела ее поведение каждый раз, когда он бунтовал, каждый раз, когда он жил на пределе. У него была ее страсть к жизни, но и ее бесшабашность. Глубоко внутри она была хорошим человеком. Просто она запуталась.
Дженис протянула руку и дотронулась до моей щеки, ее пальцы ощущались холодными на моей коже.
— У моей сестры никого не было, она отказывалась подпускать к себе кого-либо. Но у Райдера все эти годы была ты, ты его сдерживала. Я наблюдала, как вы играли вместе, когда были детьми. Я видела, как он на тебя смотрит. Ты единственная, кого он впускает. Может с ним тяжело, и он грубоват, но он любит тебя больше всего на свете.
Слезы текли по моему лицу, я испытывала чувство горечи к ребенку, которого не хотела собственная мать. Ребенку, который думал, что он не нужен. Мужчине, которому все еще было больно.
— Когда он очнется, я расскажу ему. Я должна рассказать и просто надеюсь, что он простит нас за то, что скрывали правду от него. — Она намочила тряпку и передала мне. — Охлаждай его, насколько возможно, Мэдди. Если его температура очень возрастет...
Я забрала у нее тряпку, оцепенело кивнув. Я знала, что если температура тела поднимется выше 40, клетки его головного мозга начнут умирать. Его сердце будет работать сильнее, чтобы наполнить кровью конечности. В конце концов, его органы прекратят функционировать. Он умрет. Из-за этой мысли мое горло закрылось, стало трудно дышать. Из комнаты пропал весь воздух.
Трясущейся рукой я обессиленно подняла влажную тряпку и уставилась на бледное лицо Райдера. Его волосы были длинными и спутанными. Грязь покрывала каждую прядь, и из-за этого борода вокруг лица выглядела жесткой. Я не знала, что делать, с чего начать. Я чувствовала себя беспомощной и напуганной.
Но я должна быть сильной. Ощутив обновленную волну решительности, я начала вытирать грязь с лица Райдера, отчаянно желая увидеть под ней того мужчину, которого любила.
Мой взгляд скользил по его груди, замечая засохшую кровь. Снова смочив ткань, я нежно провела ей по его ключице, а затем вниз до живота. Когда кровь исчезла, синяки на его теле стали более явными. Его били так сильно, что я практически боялась его касаться.
Мой взгляд двигался по сильным мышцам его руки, остановившись на кисти. Я перевернула его руку ладонью вверх и сморщилась, когда увидела небольшие зарубки и порезы на его коже. Некоторые были глубокими, в то время как остальные являлись острыми тонкими порезами. Я провела кончиками пальцев по его шероховатой ладони, вспоминая его руки на мне. Которые касались, мучили и оберегали меня.
Не могу поверить, что он и правда вернулся. Я будто видела сон. Если это так, то мне не хотелось просыпаться.