Обещай мне свет
Шрифт:
Я еще обдумывала свои слова, когда в мои мысли ворвались чьи-то крики. Я бросилась в сторону кричащих. В гостиной я нашла Еву и Броди, столкнувшихся друг с другом и готовым кинуться в драку.
— Ненавижу тебя! — закричала Ева, показывая на него.
У меня округлились глаза, вот уж не ожидала от нее таких слов.
— Да ну? Скажи что-нибудь новенькое! — отрезал Броди. — Ты только и бесишься на меня!
— В чем дело, Ева? — спросила я, заходя в комнату.
— Мне так жаль, Мэдди, — пролепетала она, ее светлые пряди мягко подпрыгнули вокруг лица. —
Мое сердце заколотилось, хотя ее слова не имели смысла. Я боялась спросить, пускай и предполагала ответ.
— О чем ты?
— Райдер. Он ушел, — сказала она, нервно накручивая прядь волос на палец. — Он собрал сумку и ушел. Я пыталась остановить, но он как баран уперся.
Ее слова выбили из легких весь воздух. Кровь отхлынула от лица, я покачнулась на онемевших ногах.
— Куда он ушел? — спросил Гэвин, появившись откуда-то сзади.
— Он не сказал, — ответил Броди, разочарованно вздыхая. — Попросил лишь позаботиться о Мэдди. И по его виду было очевидно, что лучше его не трогать.
— Дьявол, — пробормотал себе под нос Гэвин. — Надеюсь, он сам выкопает себе могилу, потому что я его убью.
Схватив ружье, прислоненное к стене, он пошел к двери. Секунду спустя она захлопнулась за ним.
Я не могла пошевелиться. Встретившись взглядом с Евой, я едва могла ее разглядеть за пеленой слез.
Она неуверенно шагнула ко мне.
— Мне очень жаль, Мэдди. Он такой придурок.
Я не слушала. Не могла. На ватных ногах вышла из комнаты. Игнорируя Еву. Игнорируя холод вокруг. Игнорируя тяжесть в голове, стуком отдающуюся в ушах. Игнорируя все, кроме боли.
Встав посреди спальни, я отдалась скручивающей все внутренности боли. Когда я увидела пустые вешалки в шкафу, я поняла, что это не сон. Райдер ушел.
Глава 27
Четыре дня. Девяносто шесть часов. Столько времени прошло с тех пор, как Райдер ушел. Слишком много.
Каждая минута все больше и больше окатывала меня чувством потери, которое я старалась отогнать. Темнота поджидала за углом, готовясь наброситься на меня и поглотить те жалкие остатки света, что у меня оставались. Моя вина, и я ее ощущала, что сказала ему уйти. Но я цеплялась за надежду, что он вернется. Причем не окутанным злобой мужчиной, а тем лучшим другом, без которого я не представляла своей жизни.
Но, может быть, мы с Райдером ошибались. Может, лучшим друзьям нельзя было играть в любовь. А ведь он еще в самом начале говорил, что это ошибка. Что никогда и никого не полюбит. Возможно, наверно, он был прав.
Гэвин отправился за ним, но вернулся с пустыми руками. Внутри меня все выше поднимался ужас, что Райдер попал в беду, вернулся в город, чтобы выплеснуть свою злость на тех, кто его пытал. Но Гэвин говорил мне не беспокоиться, что Райдер никогда не бросит меня. Но я в этом уверена не была.
На четвертый день я
Уже близились сумерки, когда я оседлала свою лошадь. Вокруг кружили снежинки и завывал ветер, температура опускалась, но я не останавливалась. Я не была на могиле отца с того дня, как нашелся Райдер. Мне необходимо выговориться. Посидеть у его могилы и выплакаться.
Под большим дубом я соскользнула с седла и позволила поводьям упасть на землю. Глубоко вздохнув, я посмотрела на закат — несмотря на лютый холод, такой красивый. Оранжевые и красные прожилки картинно раскрасили небо. Меня всегда поражало, как может существовать подобная красота в столь уродливом мире.
Поддавшись грусти, я опустилась на колени у подножия папиной могилы. Желудок болезненно сжался, напоминая, что я не ела ничего с самого завтрака. Мы с Евой разделили баночку с грушами, но этого не хватало. На ужин, вероятнее всего, будет то, что мужчины смогут поймать или убить. От этой мысли я впала в отчаяние. Не хотелось есть еду, приготовленную на открытом огне. Деревянную на вкус, воняющую дымом и дичью. Но затем я напомнила себе, что нам еще очень повезло. У нас имелся кров и пускай небольшой, но запас еды. Большинство людей таким похвастать не могли.
Несколько месяцев назад мы платили за продукты. За газ. За одежду. Те времена канули в лету. Нынче люди голодали, угасали и с нетерпением ждали смерти. Как сказали по радио: «Если вам не холодно и не голодно, значит, вы живете не в Америке».
Таким стал наш мир. Наша реальность.
Вздохнув, я плотнее закуталась в пальто. Рукой в перчатке я сбросила сухие листья с самодельного деревянного надгробия папы. Ветер трепал мои волосы, бросал их в лицо, заставлял слезиться глаза. Я не обращала внимания на ветер, согреваясь в уютном пальто.
— Папочка, ну вот и все, — прошептала я, опустив глаза к мерзлой земле. — Между мной и Райдером. Видимо, это конец. Он ушел, и я не представляю, что делать дальше.
Произносить эти слова вслух было больно. Я пыталась бороться со слезами. В последние месяцы я выплакала слишком много слез и не хотела больше плакать. Но слезы все равно пролились, оставляя холодные влажные дорожки на моих щеках. Я даже не вытирала их. Они напоминали о моей утрате. О том, чего у меня не осталось. Чего больше никогда не будет. Я плакала из-за папы. Из-за своего малыша, надеясь, что он или она выживет в этом жестоком мире. Я плакала из-за Соединенных Штатов, из-за войны и всех, кого в ней потеряла.
Я плакала из-за Райдера.
Опустившись на корточки, я приложила руку к животу, когда малыш пнул меня ножкой. И вот тогда я услышала. Топот тяжелых ботинок по промерзлой земле. Отчаяние отпустило меня. Я была одна посреди глуши. Пора брать себя в руки.
Медленно сунув руку себе под пальто, я нащупала прохладный металл пистолета. Я смогу! Смогу! Эта мысль билась в голове, парализуя на месте.
Сердце забилось чаще, я дождалась, когда мужчина остановится. Понимая, что должна защитить себя и своего малыша, я вытащила пистолет и, обернувшись, направила его на незнакомца.