Обещай мне

Харрингтон Кэтлин

– Так ли это? – спокойно спросил Корт. – Мне показалось, Сэнди пытался сказать прямо противоположное. Как всякий английский джентльмен, получивший правильное воспитание, он хорошо понимал, что мальчик с детства нуждается в дисциплине, о которой Кит до сих пор, кажется, даже не слышал. Тот, кто со временем унаследует титул и состояние, унаследует также большую ответственность за все это. Способна ли мать приготовить мальчика к будущему управлению имуществом? Нет. Заниматься воспитанием наследника должен мужчина. Это общепринятое правило, мадам, –

сказал он Филиппе с легким поклоном.

– Мне безразличны общепринятые правила!

– Да, я помню. Но это не отменяет их. Взгляды их скрестились, и по смертельной бледности, покрывшей лицо Филиппы, он понял, что стрела попала в цель.

– П-постой, Корт, постой! – вмешался Тобиас. – Условия зав-вещания не дают тебе права решать все ед-ди-нолично! В т-твои руки полностью отданы только фин-на-нсовые вопросы, а все остальное мы д-должны обсуждать. Только если мы п-придем к соглашению…

– Значит, – вкрадчиво перебил Корт, поворачиваясь к другу, – ты не согласен, что воспитанием Кристофера должен заниматься в первую очередь мужчина? Да что там, воспитанием любого мальчика!

Как он и ожидал, Тобиас ничего не ответил на это и в замешательстве опустил глаза. Он не терял надежду когда-нибудь стать отцом, и поэтому сейчас не мог высказаться против ведущей роли мужчины в воспитании: это могло в будущем обернуться против него самого.

– Кит останется со мной! – лепетала Филиппа, цепляясь за Белль. – Он останется, говорю я вам!

– Mon Dieu! – воскликнула Белль, не в силах больше выносить это. – Ребенок должен оставаться с матерью, по крайней мере до более зрелого возраста! Неужели у кого-то хватит жестокости разлучить мать и сына?

Она обратила умоляющий взгляд сначала к Корту, а потом к мужу.

– Несмотря на то что мои симпатии полностью на стороне племянницы, – раздался голос Эразма Кроу-тера, чем-то похожий на ворчание собаки, которую раздразнили, – в вопросе воспитания закон всегда отдает предпочтение отцу, а если такового нет, то опекуну, который, как вы все знаете, выбирается из числа лиц мужского пола. Женщины, как правило, это игрушки эмоций, а мужчина способен принимать разумные решения. Женщина вырастит из отрока истеричное и избалованное создание, мужчина же превратит его в ответственного члена общества.

Все четыре присутствующие дамы устремили на дядю Филиппы взгляд, весьма далекий от симпатии.

– Каковы бы ни были мнения присутствующих, решение остается за Тоби, – подытожил Корт.

Уверенный в победе, он сложил руки на набалдашнике трости и замер в ожидании. Взгляды устремились к виконту, лицо которого жалобно сморщилось, словно он безмолвно просил снять с его плеч тяжесть решения. Молчание затягивалось. Филиппа поднесла руку ко рту, словно заранее заглушая крик отчаяния. Лицо ее было бледно, на лбу и висках выступила испарина. Она была на грани нервного срыва.

– Э-э… я с-согласен с-с Филиппой, – наконец начал Тобиас, отчаянно заикаясь. – Я д-думаю, чт-то для м-мальчика б-буд-дет

лучше, ес-сли он ост-танется в Сэндхерст-Хо… Хо… Холле, с м-мамой и б-бабушк-кой!

– Но ведь Корт и не предлагал разлучить Кита с мамой, – с добрейшей улыбкой сообщила леди Августа. – Вы все его не так поняли. Он только хотел, чтобы оба они переселились в Уорбек-Кастл. Это вполне удобно, раз я тоже там нахожусь.

– Никогда! – вскричала Филиппа с ужасом. – Поймите же, это… это немыслимо!

– Чт-то ж, значит, ребенок ост-танется в Сэнд-херст-Холле, – заключил Тобиас.

– Решено, пусть остается здесь до тех пор, пока не станет постарше, – быстро добавил Корт, с новообретенной хитростью притворяясь нимало не разочарованным. – Но в этом случае я вынужден настаивать на том, чтобы мне был открыт свободный доступ в Сэндхерст-Холл. Как опекун, я обязан регулярно проверять, все ли в порядке у моего подопечного.

– Я отказываю вам в этом! – заявила Филиппа, к которой вернулась утраченная было уверенность.

– Я тоже против, – сказала Белль.

Она сузила глаза и вперила в мужа взор, в котором ясно читалось: надеюсь, ты и на этот раз поступишь так, как я хочу.

– В глаз-зах закона К-корт, как и я, является опекуном К-кита, – сказал Тобиас очень тихо, но с каменной твердостью в голосе, – и пот-тому имеет полное право посещать своего п-подопечного в любое время дня.

Корт незаметно обвел взглядом собравшихся. Только в карих глазах Белль читалось сочувствие к Филиппе. Леди Августа обмахивалась веером, улыбаясь так, словно все устраивалось к всеобщему удовольствию. Эразм Кроутер согласно кивал, и даже леди Гарриэт, от которой Корт ожидал резкой вспышки или хотя бы выражения недовольства, хранила молчание.

– Итак, будем считать, что соглашение между опекунами в этом вопросе достигнуто, – сказал Корт мягко.

– Пусть будет так… – бесцветным голосом произнесла Филиппа, и плечи ее поникли. – Однако… – она подняла взгляд и сделала слабую попытку вздернуть подбородок, – однако я настаиваю на том, чтобы ваши встречи с Китом проходили в моем присутствии.

– Это подходит мне как нельзя лучше, – сказал Корт, и лицо его озарилось откровенной улыбкой победителя.

Корт рассчитывал отправиться в Сэндхерст-Холл рано поутру, но непредвиденные дела отсрочили поездку, поэтому всю дорогу до Чиппингельма он подстегивал гнедых и притормозил, только въезжая в городок.

Подъехав к церкви святого Адельма, он увидел Филиппу, только что вышедшую из центрального придела в сопровождении преподобного мистера Троттера. Они некоторое время разговаривали, стоя под каменной аркой портала, а потом пошли к воротам церковного двора по кирпичной дорожке, вдоль которой росли маргаритки.

– Доброе утро, леди Сэндхерст, – сказал Корт громко. – Ваше преподобие, доброе утро. Вижу, в провинции поднимаются не так поздно, как принято считать в Лондоне.

Филиппа смотрела на него молча и серьезно.