Обет
Шрифт:
— Вот она, — прошептала Тинг, словно угадав мои ощущения. — Это и есть твоя Ци. Пока ещё слабая, еле заметная, как огонёк свечи на ветру. Но ты научишься раздувать это пламя.
Так начались мои ежедневные тренировки, которые вскоре превратились в неотъемлемую часть моей жизни. День за днем я погружался в этот новый мир, полный физических и духовных испытаний. Физические упражнения, от которых поначалу ныли все мышцы, чередовались с медитацией, во время которой я учился познавать собственное тело и контролировать бурлящую в нем энергию. Уроки боя — с беседами о природе Ци и
Тинг оказалась строгим, требовательным, но справедливым учителем. Она не жалела меня, выжимая из меня все соки, заставляя выкладываться на полную, преодолевая боль и усталость. Но при этом она всегда была готова поддержать, подбодрить в трудную минуту, объяснить непонятное, развеять сомнения.
Дни летели за днями, сливаясь в единый поток тренировок, медитаций, спаррингов. Я чувствовал, как меняюсь, становлюсь сильнее, выносливее, дисциплинированнее. Я уже не падал замертво после получаса пробежки, научился отключаться от внешнего мира, концентрироваться во время медитации, даже основам некоторых базовых приемов боя, которые поначалу казались мне верхом совершенства.
— А ты не так уж безнадежен, — с усмешкой заметила Тинг, наблюдая, как я отрабатываю удар ногой. — Ещё немного, и сможешь дать отпор паре-тройке гоблинов.
— Спасибо, обнадежила, — буркнул я в ответ, но в глубине души ликовал.
И вот настал день, когда Тинг объявила:
— Сегодня мы начнем осваивать первую ступень Медного пути — Искру.
Она отвела меня на ту же поляну, где проходили мои первые уроки медитации.
— Ты уже знаешь, как чувствовать свою Ци, — начала она. — Теперь тебе нужно научиться удерживать её, не давать ей рассеиваться.
Тинг глубоко вдохнула, концентрируясь, и её тело окутало едва заметное свечение.
— Представь, что твоя Ци — это вода, — продолжала она, и её голос прозвучал словно издалека. — Ты должен построить плотину, чтобы удержать её, не дать ей утечь.
Она медленно развела руки в стороны, и свечение вокруг неё усилилось. Я почувствовал, как от её тела исходит тепло, словно от раскаленной печи.
— Сконцентрируйся, — произнесла она, не размыкая глаз. — Найди свою Искру. Раздуй её. Сделай так, чтобы она горела ярко!
Я закрыл глаза, вспоминая все, чему меня учила Тинг. Я дышал медленно и глубоко, концентрируясь на ощущении тепла в районе солнечного сплетения.
И вдруг…
Я почувствовал это. Словно крошечная звездочка вспыхнула внутри меня, разливая по телу приятное тепло.
Я открыл глаза и увидел, как мои руки окутывает слабое, мерцающее свечение.
— Молодец, — прошептала Тинг, и её собственное свечение медленно погасло. — Ты сделал это.
Я смотрел на свои руки, не веря своим глазам.
— Это… это только начало, — продолжала Тинг, подходя ко мне. — Путь воина Ци долог и тернист. Тебе предстоит ещё многому научиться. Но… ты на правильном пути, Макс. Я это чувствую.
Пока я, обливаясь седьмым потом, с трудом разгибая затекшие мышцы, о существовании которых даже не подозревал, упорно постигал азы боевого искусства этого неведомого, полного
Каждое утро, еще до того, как первые лучи восходящего солнца проникали сквозь тяжелые шторы, а Тинг, свежая и бодрая, буквально вытаскивала меня, разбитого и ноющего, на тренировочную площадку, я наблюдал из окна своей комнаты удивительную картину. В кабинет герцога, словно ручейки, стекающиеся в могучую реку, одни за другим входили гонцы. Запыхавшиеся, с загорелыми от долгих поездок и невзгод лицами, сжимающие в мозолистых руках запечатанные свитки, словно они содержали не просто бумагу и чернила, а ответы на все вопросы мироздания. Следом за ними, ступая неторопливо и важно, проходили толстые, разряженные в шелка и бархат, торговцы с глазами, хитрыми и проницательными, как у старых, бывалых лис. Их сменяли напыщенные вельможи, чьи лица, привыкшие отражать лишь высокомерие и презрение к низшим слоям общества, теперь выражали смущение и тревогу, тщательно скрываемую в глубине их надменных глаз.
Иногда к этой пестрой, наполненной шепотом и тайнами толпе, присоединялась Ян. Даже издали, наблюдая за ней из окна моей комнаты, я видел, как она изменилась за эти дни. Она держалась с непривычным для её лет достоинством. Её взгляд, который раньше выражал лишь беспокойство, теперь горел уверенностью в своих силах. А голос, доносившийся обрывками из открытых окон, звучал уже не робко и сбивчиво, а уверенно и властно, как и подобает настоящей правительнице, в чьих руках должна сосредоточится судьба целого государства.
Однажды вечером, когда солнце уже скрылось за горизонтом, а моё измученное тело просто умоляло о пощаде после очередного дня, посвященного пытками, гордо именуемыми Тинг «тренировкой», я сидел у себя в комнате. Чтобы хоть как-то приглушить боль в мышцах, я потягивал травяной настой, который, по словам Тинг, должен был творить чудеса. Правда, на вкус он больше напоминал отвар из болотной тины, щедро сдобренный горечью и чем-то еще, трудноопределимым, но отвратительным. Однако, Тинг, улыбаясь своей загадочной улыбкой, уверяла, что это невероятно полезно и что уже очень скоро я сам почувствую положительный эффект. Оставалось только верить…
И вот, когда я уже почти убедил себя, что мне становится легче, в дверь постучали. На пороге, с улыбкой на губах, показалась Ян. Она выглядела уставшей, под её глазами залегли тени, а на щеках появился нездоровый румянец, но глаза… глаза её сияли от радости, словно она знала что-то очень важное, что-то такое, что вселяло надежду.
— Макс, — сказала она, входя в комнату и прикрывая за собой дверь, — у меня хорошие новости!
Она подошла к столу и опустилась на стул, бросив на него тяжелую бархатную мантию. Тинг приподняла голову, с интересом наблюдая за ней, но с места не сдвинулась. Поняв, что речь идет не о сливках, она снова устроилась поудобнее и закрыла глаза.