Обезьяны, обезьяны, обезьяны...
Шрифт:
У самца самые выразительные эмоции возникают в случае, когда он видит врага, но не может с ним сразиться. Заканчивается такая ситуация весьма неожиданным образом. Обезьяна начинает... зевать. Зевки эти страшны и страстны. Напоказ все зубы, десны, ярко-красная глотка. Зажмуренные глаза, напряженное тело, взъерошенная грива лишь подчеркивают степень возбуждения гамадрила. Именно такое зевание вызвал у самца-гамадрила Егор в день моего первого знакомства с обитателями Сухумского заповедника.
Малыши легко и быстро начинают распознавать сигнальное значение эмоций, «язык» стада, и если не блюсти табель о рангах, то во всяком случае демонстрировать уважение перед вожаком. Все это складывается тоже на основе сложного переплетения врожденных и приобретенных черт поведения. Большую роль здесь играет способность обезьян к подражанию и обучению, их сообразительность. Эти качества, как мы потом увидим, особенно развиты у человекообразных обезьян. Но и у низших имеются.
Хорошо известны опыты, в которых экспериментатор показывал гамадрилам предметы разной формы и цвета, а обезьяна выбирала из груды игрушек точно такие же, что предъявлял ему человек. В других опытах гамадрилы неплохо демонстрировали свою способность бросать предметы. Советский приматолог Э. П. Фридман приводит такой случай. Самец-павиан, после того как у него взяли кровь из вены, опередив лаборанта, схватил ватный тампон и вытер кровь на месте укола.
Из литературы известны случаи еще более поразительные. В Южной Америке одна предприимчивая хозяйка приучила бабуина пасти коз. Бабуин с большой охотой выполнял обязанности пастуха. Выгонял коз по утрам на пастбище, рьяно подгонял к стаду отбившихся, а по вечерам приводил их к хозяйке. Однажды вечером хозяйка, как обычно, заперла коз в загоне и вдруг обратила внимание на то, что бабуин необыкновенно взволнован. Он суетился около загородки, а потом ринулся в сторону пастбища. Через некоторое время бабуин вернулся, гоня перед собой отставшего от стада козленка. Впрочем, возможно, это рассказ из серии «Хотите верьте — хотите проверьте». Но вот то, о чем я сейчас расскажу, факты, подтвержденные, документированные, принятые к сведению наукой об обезьянах.
Изобретательная Имо
Имо принадлежала к виду японских макаков. Она была одной из обезьян в стаде, обитавшем на острове Кошима. В начале пятидесятых годов группа японских приматологов взяла стадо под наблюдение. В нем было тридцать макаков, и ученые задались целью досконально, во всех подробностях изучить поведение каждой. Привычки, характер, особенности поведения, контакты с каждым из сородичей. Каждой из тридцати обезьян было дано имя. Наблюдения длились несколько лет.
Для начала ученые позаботились о том, чтобы обезьяны всегда были в их поле зрения и не боялись людей. Поэтому на побережье они выбрали площадку, которую часто посещало стадо, и стали регулярно раскладывать на ней бататы — сладкий картофель. Обезьяны быстро поняли, что к чему, стали приходить сюда чаще, а после и вовсе обосновались здесь жить.
В один из осенних дней 1953 года полуторагодовалая самка, та, которую исследователи назвали Имо, подняла с земли грязный батат и случайно погрузила его в воду ручья. Потом руками обтерла с него грязь. Чистый батат, без грязи и песка, конечно, вкуснее. После этого случая Имо теперь каждый раз «мыла» бататы перед едой. Так, словно следовала советам листка санпросвета. Между тем ей никто не внушал, что перед едой фрукты и овощи следует мыть. Это было ее собственное открытие.
Однажды, когда чистюля Имо окунала в воду очередной батат, это увидел один из детенышей — ее приятель по играм. Месяц он наблюдал священнодействия Имо, а потом последовал ее примеру и тоже стал «мыть» грязные овощи. Через четыре месяца, понаблюдав за дочерью, то же самое стала делать мать Имо. В конце концов эту привычку переняли все детеныши, с которыми общалась Имо, и их матери. Четыре года спустя после «изобретения» Имо, мытье бататов вошло в привычку у пятнадцати обезьян из тридцати. Любопытно, что этому научились в первую очередь детеныши в возрасте от одного года до трех, их матери и некоторые пяти-семилетние самки. Не научились взрослые самцы, которые почти не вступали в контакт с детенышами.
Наблюдения, приведенные в последующие пять лет, позволили установить, что привычка мыть бататы распространилась в стаде очень широко и даже стала передаваться следующему поколению. Подросшие подруги Имо, обзаведясь собственными детенышами, теперь обязательно учили их этому. В 1962 году из 59 животных стада 42 мыло бататы. По-прежнему этого не делали старые самцы и самцы, занимающие высокое положение в стаде (к слову сказать, другие обезьяны для них бататы не мыли). Не делали этого также необученные малыши и шесть из семи детенышей одной самки, которые, по утверждению наблюдателей, были слабо развиты в умственном отношении. Исследователи отмечали также, что у разных животных были разные способности в освоении этого нехитрого дела.
В результате наблюдений было установлено, что «изобретенное» одним животным мытье бататов за десять лет стало обычной во время кормежки чертой Поведения исследуемой группы обезьян. Она стала устойчиво передаваться от поколения к поколению. Другие стада японских мака-ков, жившие на острове, но не общавшиеся с экспериментальной группой животных, получив от людей бататы, не мыли их. На основании своих наблюдений японские ученые высказали мысль о том, что у обезьян могут возникать традиции. Правда, они честно признавали, Что «традиция» передавалась из поколения в поколение лишь в том случае, если у обезьян под рукой были бататы — и у того поколения, в котором «возникла традиция», и у того — кому она передавалась. В этом, по мнению исследователей, коренное ее отличие от традиций у человека. Ибо человечество свой опыт, свои традиции способно передавать не только в буквальном смысле слова из рук в руки, но с помощью речи, письменности, любых доступных ему средств хранения и передачи информации.
Вернемся, однако, к бататам.
Сначала их мыли в ручье. Потом несколько обезьян стало использовать морскую воду залива. И уже в 1962 году все обезьяны мыли бататы в морской воде. Видно, они от этого становились вкуснее.
Самка Имо в 1956 году сделала еще одно «открытие». Однажды у исследователей подошли к концу запасы бататов, и они решили подкормить обезьян пшеницей. Макаки любят ее. Не случайно так страдают крестьянские посевы от налетов обезьян. Но одно дело на поле. Там легко нарвать колосьев, вылущить семена и набить ими защечные мешки. А здесь семена оказались рассыпанными на песке. Иди-ка выбери каждое зернышко. Не есть же с песком. Выручила всех изобретательная Имо.
В один прекрасный день, когда прочие соплеменники ее сосредоточенно выуживали семена, она взяла в руки горсть песка, поднесла ее к заливу и бросила в воду. Песок ушел на дно, а зерна остались в воде. Имо выловила их и съела. К 1962 году этот способ «золотой промывки» у нее переняли 19 сородичей. А одна самка и ее дочь даже «усовершенствовали» способ добычи зерна. Правда, на особый манер. Сами они никогда промывкой не занимались, но заставили это делать для себя других обезьян. Сразу оговорюсь, что «заставили» — термин, предложенный исследователями. На самом деле все было, видимо, намного проще. Скорее всего, обезьяны отнимали отмытую пшеницу у своих сородичей.