Обезьяны
Шрифт:
Боуэн не терпелось прогнать Дайкса через целую кучу тестов – перцептивных, реляционных и, прочих, – но пока что об этом нечего было и мечтать: сотрудничать пациент не желает, приблизиться к себе не дает. Вводить успокаивающие бессмысленно – он же не дикое животное, будь мир устроен так, как он его видит, художника считали бы совершенно вменяемым. Боуэн, худощавая шимпанзе, почти бонобо, вздохнула. Работа в «Чаринг-Кросс» была ей совсем не по душе. Одна беспросветная рутина, в больнице приходится торчать допоздна, пациенты упрямые и неподатливые – сплошь клиенты для желтых домов и рекруты для армии городских сумасшедших. А она всегда воображала себя практическим врачом с широкими взглядами, этаким экспериментатором
69
Шарко Жан-Мартен (1825–1893) – знаменитый францзуский врач, вожак-основатель современной невропатологии, один из учителей Зигмунда Фрейда.
Вот ее старый вожак в больнице «Хит-Хоспитал», Зак Буснер, – тот изъяснялся как раз такими жестами. Свою систему знаков он унаследовал от знаменитых шестидесятников – борцов с традиционной психиатрией и всегда показывал об «экзистенциальном» и «феноменологическом». В последнее время он заново создал себе имя, Буснеровы книги, сборники историй про гениальных психов и философов с извращенным сознанием, отполировали его потускневшую было славу до блеска. Что бы он увидел в Дайксе? Боуэн не сомневалась – он бы с удовольствием ввязался в это дело, особенно если психоз Саймона останется таким же последовательным.
На подносе со вторым завтраком Саймон обнаружил новое письмо, отпечатанное на официальном бланке больницы и снабженное длинным списком вопросов. Вот как это выглядело:
Больница «Чаринг-Кросс»
Психиатрическое отделение
15 августа, четверг
Дорогой Саймон!
Мы – мои коллеги и я – полагаем, что Вы страдаете от психотических галлюцинаций, связанных с нарушениями самых основ Вашей способности к общению с другими обезьянами. Мы намерены избегать всякого прямого контакта с Вами, пока не убедимся, справедливы ли наши предположения. Не могли бы Вы ответить на нижеследующие вопросы как можно подробнее?
Искренне Ваша,
1. Как Вы себя чувствуете? Не испытываете ли Вы физической боли?
2. Как Вы полагаете, намерен ли кто-либо причинить Вам вред?
3. Можете ли Вы вспомнить и сообщить нам о событиях, приведших к Вашей госпитализации?
4. Вы упоминаете неких «макак». Как именно выглядят эти макаки?
5. Почему Вы нападаете на моих подчиненных, если те приближаются к Вам, – да и на меня саму, – а равно на Вашу самку и других Ваших союзников, которые приходят Вас навестить?
6. В Вашей записке Вы упоминаете неких «людей». Что это за люди? Надо ли так понимать, что Вы «видите людей»?
Сквозь фальшивое зеркало Боуэн наблюдала, как Саймон Дайкс берет поднос и идет к гнезду, чопорно, решительно, на задних лапах. Садится, ставит поднос на картонный столик, письмо Боуэн падает на пол. Художник чешет затылок слабой передней лапой, затем низко наклоняется, пытается той же лапой поднять листок.
– Вот видите, – застучала по спине Боуэн Доббс, дежурная медсамка, которая тоже наблюдала за происходящим в палате, – он никогда не пользуется задними лапами ни для чего, кроме ходьбы, этой своей странной развалочки. А когда пытается что-то поднять, все у него валится из лап, – похоже, он не может ничего зажать между большим пальцем и костяшкой указательного, вот смотрите…
Все так и было, Саймон безуспешно пытался соскрести листок с линолеума, от отчаяния издавая все те же странные, низкие звуки. В конце концов он справился с бумажкой и стал ее читать, то и дело краем глаза поглядывая на дверь. У д-ра Боуэн возникло неприятное чувство, что он понимает: за ним следят.
Сара ухнула в агентство на четвертый день после того, как у Саймона случился приступ, и вкратце показала своему начальнику, Мартину Грину, что произошло.
– «Хууууух-Граааа» у Саймона случился нервный срыв, Мартин, он в больнице «Чаринг-Кросс».
– Переработал или переразвлекался «хуууу»? – Грин намеренно изображал мордой и лапами недовольство – знаки резкие, шерсть стоит полудыбом, верхняя губа приподнята, обнажает клыки.
– Я… я не знаю.
– Так, не означает ли это, что мы не увидим тебя сегодня на работе «хуууу»?
– Я… я немного не в себе, Мартин, история совершенно жуткая.
– Будь добра, поподробнее «хууууу».
Саре пришлось показать все, без купюр.
Грин надолго опустил лапы.
– Вожак ты мой, Сара, – махнул он наконец, – я, конечно, никакой не ретроград и все такое, но это ваше совместное гнездование, эти ваши «уч-уч» наркотики, я прямо не знаю…
– Я знаю, знаю.
– Прости, что сначала был так резок «грррнннн». Утро выдалось отвратительное, снова проблемы с этим «уч-уч» подонком Янгом. Я как раз закончил махать с ним лапами, когда ты ухнула. Он показывает, что не заплатит ни пенни…
– «Уааааа!»
– Вот именно. И что прикажешь делать тут в конторе без тебя? Поверь, мне больно это показывать, но тебе придется приложить немало усилий, чтобы сохранить свой статус в иерархии…
– Знаю, знаю.
– Ты только и делаешь, что показываешь мне эти знаки. Короче, когда тебя ждать «хууууу»?
– Я собираюсь на пару дней в деревню, в Кобем, в группу, где я родилась, надеюсь причесать там шерстку. Ухну в понедельник. И, конечно, Мартин, я признаю твое старшинство в конторе, я преклоняюсь перед твоим бриллиантовым пенисом, ты утренняя звездадница моего анального небосвода. Я бесконечно наслаждаюсь исходящим от тебя запахом…
– Все в порядке, Сара, ты хороший подчиненный, поезжай-ка к групповым и расслабься.
Сара села на электричку на вокзале Виктория и отправилась в Байфлит. [70] Было жарко, Грейси тяжело дышала; вокруг нее вились мухи, она все время трясла головой и раздраженно ржала. На вокзале Сара купила ей съестного, но крошечная лошадка быстро все подмела и к концу поездки вся издергалась.
– Ну что ты, что ты, все будет в порядке «чапп-чапп-чапп», – успокаивала Сара Грейси, расчесывая ее карамельную гриву.
Одновременно Сара читала «Космополитен» – пальцами одной задней лапы держала его раскрытым, а пальцами другой переворачивала страницы. Номер был забит рекламой искусственных седалищных мозолей, одежды, под которой седалищная мозоль выглядела больше, клиник по увеличению объема седалищных мозолей, курсов и книг о том, как извлечь из своей седалищной мозоли максимум, а равно письмами читательниц: «Я прожила в одном гнезде с самцом целый год!», «Я присоединилась к трем группам за одну течку!» и т. д., и т. п. Спаривание, спаривание, спаривание, подумала Сара, вот все, о чем пишут эти самочьи журналы, будто кроме спаривания на белом свете и нет ничего.
70
Кобем, Байфлит – города а Англии, в графстве Суррей.