Обгоняя время
Шрифт:
— Ну, покушать я всегда не против! — согласился я с предложением Лили и кивнул её подружке: — Привет, Мари.
— Вижу, Анатолий, ты в надёжных руках! Как освободишься, приходи — подготовим тебе почётное место в жюри, — пошутил (или не пошутил?) прокурор.
Замечаю, как взгляды на меня девиц, стоящих рядом с Лилей и Мари, стали пристальными и откровенно… хищными, так что я заторопился за своей знакомой на второй этаж, где, видимо, и располагался буфет. А вот пожрать тут особо нечего! Бутерброды, в том числе с красной и черной икрой, нарезка сырная, какие-то пироженки, ну и выпивка. Пить мы, разумеется,
— Слушай, а ты чего не участвуешь? — добродушно спросил я, любуясь красавицей, сидящей напротив.
— Ха! Так мне двадцать шесть уже, а в конкурсе до двадцати пяти лет включительно можно. Перестарок я, — весело пояснила та.
— Ерунда какая! У нас в Красноярске и замужние участвовали. Сегодня что будет, дефиле в купальниках?
— Ага. Придут посмотреть сластолюбцы. А тебе твой старший товарищ ничего про конкурс не рассказывал? Ну, о том, например, кто там победить может?
— Если смотреть по табелю о рангах, то старший товарищ — это я, а победит, думаю, самая красивая и достойная, — дипломатично ушёл я от ответа, попутно не упустив случая прихвастнуть.
— Толя, привет. Можно с тобой поговорить? — вдруг раздался голос за спиной.
На меня смотрела Катерина. Та, что сбежала от меня к липовому актёру. И вид у девушки был несчастный.
Глава 25
— Это срочно? Как дела-то у тебя? Подругу из больнички выписали? — повернулся я к Кате с нарочитой неохотой, хотя, признаюсь, внутри меня разбирало любопытство.
Девушка выглядела просто великолепно: длинное сиреневое платье в пол, сложная причёска, которая явно требовала усилий, аккуратные серёжки с камушками и минимум косметики. Не хуже, чем местные конкурсантки, которые то и дело шастали туда-сюда по коридору, готовясь к финалу.
— Да выписали, да, срочно! Я хотела с тобой поговорить насчет того вечера в ресторане, — твердо ответила Катя, одновременно пристально сверля взглядом мою спутницу.
— Ну, говори. Или секретное что-то? — уступаю я, отходя к окну, где нет людей.
— Можешь поговорить со своим товарищем, чтобы моего друга выпустили из милиции? — не стала ходить вокруг да около Катя.
— Так его поймали всё-таки? — не смог скрыть я своей радости. — А почему ты за него заступаешься? Он, думаю, не актёр, а жулик какой-то, иначе чего бы стал убегать?
— Актёр! Правда, не сильно известный. А убегал… ну, незнаю, испугался.
— Наркотики поди с собой были? — якобы сочувственно спросил я.
Катя на мгновение замялась, огляделась и, понизив голос до едва слышного шёпота, призналась: — Доллары… Понимаешь, я сама их ему хотела дать, повезло что не успела. Поэтому и прошу за него. — Она говорила быстро, словно боялась, что её перебьют. — Купила баксы у нас в санатории… Только ты никому, — прошептала девушка, чуть подступив ближе, — да и я не признаюсь, в тюрьму неохота.
Это было похоже на правду — с долларами в СССР сейчас не шутят, особенно если они «неофициальные».
— Допустим. А я что могу сделать? И вообще, что предъявляют твоему знакомому, за что задержали? Валюту он, надеюсь, выкинул?
— Сначала за оказание сопротивления, или что-то в этом роде, а сейчас хулиганство шьют. В понедельник суд. Хулиганство — это конечно не валютные махинации, но на работу сообщат. Ещё и 15 суток дадут. А он мне предложение сделать вот-вот должен был… Ну, я так думаю. Нельзя ли отпустить? Или штраф там какой-нибудь выписать?
— Не мне тебе советы давать, но если этот тип до свадьбы руки распускает, то зря ты с ним связываешься, — наставительно менторствую я.
— Много ты понимаешь! — вспыхнула Катя, и её глаза сверкнули обидой. — Что, мне всю жизнь чужие спины мять? А у него квартира в Москве!
— И вообще, — продолжил я, нахмурившись, — завязывала бы ты с незаконными делишками. Не пристало советской комсомолке в такие махинации лезть, с валютой связываться…
— Да ладно тебе с комсомолкой, — пробормотала она, отворачиваясь, будто пытаясь скрыть смущение. — Все сейчас что-то мутят… Толя, ну что тебе жалко? Хочешь, когда он уедет, я опять у тебя поживу? — просительно заглянула мне в глаза бывшая любовница.
— Ладно, поговорю с Петром Евгеньевичем, что можно сделать. Но учти — наступаю своей совести на горло! И это… я сам в понедельник улечу, так что без благодарностей твоих обойдусь.
— Спасибо, Толя, — обняла меня Катя, на секунду прижавшись всем телом, вызвав острое сожаление о том, что покину я Сочи, скорее всего, раньше, чем её актёришка.
— Потом благодарить будешь. И не связывалась бы ты с криминалом.
Зал Дома моделей был забит до отказа — зрители с нетерпением ждали финальных конкурсов: литературного и, конечно же, дефиле в купальниках. Атмосфера накалялась, как перед важным футбольным матчем. Петр выполнил свою угрозу и посадил-таки меня в жюри. Разумеется, голосовать и выбирать победительниц мне не доверили, но прокурор, очевидно, повлиял на голосование, так как победила та самая не приглянувшаяся мне сестричка Марины с базы. Как я понял, летом ей предстоит поехать на конкурс красоты в Москву и будет она там бороться уже за звание «Мисс СССР».
Я сидел рядом с Лилией, которой неохотно нашли место — просто добавили в проход стул, как будто она была здесь случайной гостьей. Лиля, впрочем, чувствовала себя вполне комфортно и тут же принялась теребить меня вопросами:
— А что от тебя эта девушка хотела? А откуда у тебя в городе столько знакомых? А чем вечером занимаешься? — вопросы сыпались один за другим, как из рога изобилия. И наконец она добавила, словно невзначай: — Петер и Борут сегодня пригласили нас в гости. Хочешь с нами?
Я усмехнулся и спросил прямо:
— А что у тебя с этим словенцем? Он тебе нравится?
— Петер? Он, кстати, то же самое спрашивал про тебя. Мне кажется, он слишком легкомысленный, а вот Борут — другое дело… Повезло Мари.
— Ты извини, я отойду, мне поговорить надо, — сказал я Лилии, встав с места и направившись к прокурору.
— Пётр Евгеньевич, хотел у вас узнать про того парня, который сбежал в ресторане…
— Не поверишь, он и в самом деле актёром оказался! — сообщил прокурор с нескрываемым удивлением в голосе. — Чего бежал — не сказал, мол, выпил лишнего. В понедельник выпишут ему штраф за мелкое хулиганство. Ну, да шут с ним. Не обеднеет он от десятки. — Пётр Евгеньевич махнул рукой, как будто это было дело давно решённое.