Обитель ночи

Мартин Томас

— Он выживет? — умоляюще спросила Нэнси у Джека.

Тот покачал головой.

— Если тащить его — нет. А если не трогать… — Он предоставил ей самой додумать ответ.

Слезы потекли из глаз Нэнси. Джек положил ладонь ей на плечо.

— Ему не больно. Боль заберет опиум.

Жень что-то искал в своем рюкзаке, готовясь к возвращению. Неожиданно он повернулся к Нэнси и произнес:

— Погодите, Нэнси, есть у меня идея. У вас с собой Оракул?

— Да.

Она скинула рюкзак, достала книгу и положила на пыльную землю. Ей почудилось, что Оракул источает живую энергию — энергию

зла. Нэнси чувствовала за спиной Джека, напряженного и раздраженного, но не остановилась.

— Есть монетка? — спросила она.

— Есть.

Жень встал на одно колено и достал из кармана монету. Нэнси нерешительно взглянула на него.

— А вопрос?

Жень секунду смотрел ей в глаза, потом опустил взгляд на книгу и, накрыв обложку ладонью, проговорил — сначала по-китайски, затем по-английски:

— Оракул, правдив ли рассказ Антона Херцога о том, что ты и есть «Книга Дзян»?

Нэнси шумно вздохнула и принялась подбрасывать монету. Жень записывал результаты пальцем на песке. Когда монетка подлетела и упала шесть раз, они составили гексаграмму. Кровь отхлынула от лица Женя. Слабым бесстрастным голосом он объявил:

— Солнце в зените. Кричащий журавль в тени. В середине пустота.

Нэнси испуганно спросила:

— Вы помните эту гексаграмму, не заглядывая в книгу?

— Да, — ответил полковник, глядя на Нэнси почти сердито.

Дрожащим от волнения, умоляющим голосом она попросила:

— Объясните мне, пожалуйста.

— Это Чжун-фу. Внутренняя правда. — Жень испуганно округлил губы.

Прежде чем Нэнси успела ответить, полковник заговорил вновь. В его голосе слышалось страдание.

— Это означает, что Антон Херцог говорит правду. Это означает, что Шангри-Ла существует, а Оракул и есть «Книга Дзян».

Жень отвернулся, погрузившись в свои мысли. С минуту все молчали. Потом, словно разбивая волшебные чары, Джек наклонился, протянул руку и стер начертанную на песке гексаграмму. После чего, положив руки на плечи Нэнси и полковника, прошептал:

— Все. Уходим.

54

Далеко внизу мерцали факелы и фонарики китайских солдат, разыскивающих Антона Херцога, а еще дальше, на краю погрузившейся в ночь долины, Нэнси видела зловещее оранжевое зарево Метока — последнего тибетского аванпоста перед индийской границей.

— Не сворачивайте с этой тропы, — напутствовал Жень в темноте. — Мне в другую сторону, к Гоби, на совет братства. Несу им печальные вести… Как только преодолеете перевал, обязательно поспите, затем двигайтесь через плато. Придете к племени торговцев солью. Они отведут вас к индийской границе, где Ярлунг-Цангпо образует водопады. Там есть тропа, крутая и очень трудная, но вы справитесь. Она приведет вас через горы к берегам Брахмапутры. Идите по течению священной реки, и довольно скоро увидите селения. У вас нет с собой золота?

— У меня немного ренменби, [63] — ответил Джек.

— Там они не в ходу. — Резким движением Жень расстегнул куртку, надорвал подкладку и вытащил золотой обруч. — Возьмите. Весит три унции. Отдайте его вождю торговцев солью, а в придачу вот это. —

Он достал маленькие квадратные карточки. — Это фотографии его святейшества далай-ламы. Херцог говорил, в Тибете они запрещены законом, но очень ценятся. Это должно остановить туземцев, если они вдруг задумают ограбить вас. А теперь возьмите еще воды и цампы — и разойдемся…

63

От RMB — женьминби, или женьминьби, — обобщенное название китайских денег; буквально «народные деньги»; основная единица — юань.

Джек благодарно кивнул.

— Я верну вам деньги за золото, если удастся найти вас, — сказал он.

— Не стоит беспокоиться. Вы спасли мне жизнь. Просто идите и не оглядывайтесь.

Нэнси все еще была в шоке, лишь наполовину понимая их разговор.

— А Херцог?

Жень молчал, но молчание его говорило о многом. После паузы он ответил:

— Сейчас я приготовлю ему трубку. И еще одну про запас. Больше никто и ничем ему не поможет. Он нетранспортабелен, мы не можем его нести. И не можем больше оставаться рядом: нас схватят или убьют на месте.

Все трое ощутили невысказанное облегчение оттого, что иного выбора, кроме как оставить умирающего Антона Херцога, не было. Ему не суждено вернуться в Дели и выздороветь, не суждено подготовить вторую экспедицию и вернуться в Шангри-Ла, если, конечно, царство действительно существует. Он умрет в одиночестве, его чары будут разрушены раз и навсегда; они отвернутся от него и тем самым отвергнут его страшную правду, чтобы добрая воля восторжествовала. Жуткая таинственность Антона обернулась кошмарным сном. И все же, несмотря ни на что, бросать его было бесчеловечно. Нэнси несколько мгновений стояла, глядя на оболочку Антона Херцога — знаменитого журналиста, блестящего ученого, обезумевшего и одинокого на пороге смерти, затерявшегося в этом вероломном уголке планеты. Нэнси не выдержала и горько зарыдала, повернувшись к диким джунглям. Где-то высоко в небе прогудел самолет. Пора уходить. Жень попрощался и зашагал прочь по тропе, а Нэнси и Джек начали свое последнее восхождение.

Нэнси карабкалась вверх, а слезы все бежали из глаз. Она проделала такой путь, столько выстрадала и узнала — ради чего? Чтобы бросить умирать человека, которого так долго искала? А вдруг Херцог говорил правду и их жизни были лишь игрой кукловода? Джек Адамс никогда не советовался с Оракулом, избегая его планов и интриг, но сама Нэнси чувствовала силу книги, мощь ее психологической обработки и некое присутствие, до самого конца управлявшее ими всеми, постичь суть которого никто даже не надеялся.

Нэнси замерзла до костей и проголодалась, у нее осталось одно желание: уйти подальше от людей, отделиться от них. Все в этом мире напоминало жуткую карусель, чудовищный фарс, устроенный дьяволом и демонами. Счастьем здесь называли себялюбие — это и есть истина мира. Рыдая и хватая ртом воздух, опустив голову, Нэнси устало брела по тропе. А позади, в пещере, живой или уже мертвый, остался он — дикарь ли, безумец ли? — человек, чья жизнь непостижимым образом переплелась с ее жизнью: Антон Херцог.