Обитель зла
Шрифт:
Блай быстро миновал второй этаж, на котором работала Джанет, взлетел на третий и понесся по коридору.
Создаваемый им шум, вероятно, предупредил Крозьера о его приближении, потому что начальник как раз выходил из кабинета, когда Блай ворвался в офис.
Блай закрыл за собой дверь и прислонился к ней, тяжело дыша.
— Так, ты быстро вернулся, Блай, — сказал Крозьер. — Но я не вижу никакого клиента. Ты снова придумал какое-то оправдание?
Блай улыбался. Он чувствовал, как у него растягиваются уголки губ, но делали они это словно сами по себе.
Крозьер
— Что с тобой, ради всего святого? Ты плохо себя чувствуешь? У тебя очень странное выражение…
— Я чувствую себя прекрасно, — ответил Блай. — О-о, просто прекрасно. Потому что я ждал этого очень долго.
— Блай! Что ты имеешь в виду? О чем ты говоришь?..
Блай отодвинулся от двери.
— Вы со мной хорошо позабавились, не правда ли? Издевались надо мной, оскорбляли и унижали меня при каждой возможности. Вы знали, что я вынужден это терпеть. Знали, что мой брат учится в колледже и зависит от меня и моей работы. Знали, что я хочу подняться на более высокую ступень, но не могу, пока не получу дополнительного образования. Когда я поступил к вам на работу, вы знали, что я учусь в вечерней школе, но намеренно заставляли меня работать допоздна, чтобы я не мог закончить курс обучения.
— Блай, ты сошел с ума? — спросил Крозьер. — Ты не можешь…
— Могу. Еще как могу! Сейчас я выскажу вам все. Вы позабавились, а теперь за это заплатите. Причем очень высокую цену, и будете знать, что именно я заставил вас заплатить.
— Это оскорбление! — рявкнул Крозьер. — Ты уволен, Блай. Если ты не уйдешь немедленно, я вызову полицию.
— О-о, нет, — сказал Блай. — Вы не вызовете полицию, потому что это сделаю я. А какие ощущения испытывает убийца, мистер Крозьер?
— Что? — Крозьер резко побледнел, а морщины на лице напоминали слабые, нестираемые карандашные линии. — Ч-ч-что ты сказал?
— Убийца.
— Ты… ты сошел с ума! Ты бредишь…
— Убийца, — повторил Блай. — Вы убили Патрицию Фицджеральд.
— Блай! Ты — маньяк! Ты пьян! Я не позволю тебе…
— Вы убили Патрицию Фицджеральд, а я знаю, что вы это сделали. Именно я буду давать свидетельские показания в суде и поклянусь, что вы это сделали. Именно я — Блай, тот несчастный, над которым вы с таким удовольствием издевались, зная, что я не могу вам ответить. А стоили ли этого ваши забавы, мистер Крозьер?
Рот Крозьера открылся, как у выброшенной на берег рыбы, и снова закрылся, до того как он смог подобрать нужные слова.
— Блай! Блай! Ты не имеешь права выступать с такими сумасшедшими обвинениями. Ты сошел с ума, Блай. Ты… ты болен.
— Нет. Я вспомнил кое-какие мелочи. Когда я вчера вечером подошел к двери Патриции Фицджеральд и она открыла ее, у нее на руке была черная меховая рукавица. По крайней мере, я подумал, что это рукавица. Но это было не так. Это был ваш парик. Она обернула им правую руку. Она смеялась над тем, как вы выглядите без него, или, возможно, сама пыталась его примерить.
— Ты врешь! — закричал Крозьер и положил руку на лохматый парик, словно пытаясь его защитить. — Ты врешь!
— Нет. Я видел парик. Я поклянусь, что видел. И есть еще одна вещь. Совсем недавно, когда вы говорили об апартаментах «Мэригольд» и о том, какие они дорогие, вы бросили фразу: «Судя по хибаре, в которой обитаешь ты…» Вы знали, где я живу, но вы никогда не бывали у меня в квартире — до вчерашнего вечера. А вчера побывали. Вы разбили мне окно после того, как убили Патрицию Фицджеральд.
У Крозьера на лбу под краем парика выступили багровые вены, утолщенные, как веревки.
— Ты — лгун и дурак! — рассмеялся он, хотя ему все еще было трудно дышать. — Ты думаешь, что свидетельских показаний достаточно для обоснования дела об убийстве? Чушь! Убирайся! Иди в полицию! Они над тобой посмеются! Я уже смеюсь над тобой!
Все его тело затряслось от дикого злобного хохота. Так смеяться может только сумасшедший.
Дверь тихо раскрылась, и в контору зашел Йоханссен.
— А я могу тоже посмеяться? — тихо спросил он.
Крозьер выдохнул воздух. Он вылетел сквозь зубы со странным шипением.
Казалось, сам Крозьер сжался внутри одежды. Парик сполз на лоб, свалился и теперь лежал на полу, напоминая огромного волосатого паука. Собственные волосы Крозьера оказались светлыми и коротко подстриженными.
Йоханссен улыбнулся и кивнул Блаю.
— Вам никогда не следует играть в покер, мистер Блай. Ваше лицо вас выдаст. Я понял, что вы что-то вспомнили, поэтому последовал за вами сюда. Очень рад снова встретиться с вами, мистер… э-э-э… Крозьер.
— Блай! — произнес Крозьер шепотом. Голос у него дрожал. — Беги за помощью. Быстро. Он меня убьет.
— Мистер Блай не сдвинется с места, — мягко сказал Йоханссен. — Нет.
Блай на самом деле не мог сдвинуться с места, даже если бы и хотел. Он ошарашенно переводил взгляд с Йоханссена на Крозьера.
Йоханссен опустил правую руку в карман, по, очевидно, совсем не испытывал возбуждения и не торопился.
— Я давно вас искал, — сказал он. — И очень очень рад наконец вас увидеть.
Крозьера затрясло. Содрогалось все его тело.
— Йоханссен, — хриплым умоляющим голосом произнес он, — подождите. Подождите. Не стреляйте в меня. Послушайте меня. Это был несчастный случай. Я не хотел… Йоханссен! Вы не можете просто так хладнокровно меня убить! Я верну деньги, которые украл у вас! Я… я много заработал! Я верну вам их все! Йоханссен, пожалуйста…
Дверь за спиной Йоханссена распахнулась, и его толкнуло вперед. Он отскочил в сторону.
В контору влетел Варгас. Его глазки-бусинки горели злобой.
— Полиция, — небрежно бросил он Крозьеру. — Привет, Блай. Я сегодня весь день следил за вами. Проверял.
У Крозьера перехватило дыхание.
— Офицер! — хрипло закричал он. — Арестуйте этого человека! Он собирается меня убить!
— Которого? — насмешливо спросил Варгас. — Вы имеете в виду Йоханссена? Так он же уважаемый бизнесмен. Вы хотите кого-нибудь убить, мистер Йоханссен?