ОБМАН ИНКОРПОРЕЙТЕД
Шрифт:
— Один хороший снимок, — заключил Мэтсон. — И мы узнаем.
— Что мы узнаем? — Она потянулась к ближайшему антикварному столику (настоящий кофейный столик со стеклянной столешницей), чтобы поставить на него свой бокал.
— Я скажу тебе об этом, дорогая, когда увижу снимок, — сказал Мэтсон. Подойдя к пульту коммутатора, он отправил заранее подготовленный приказ доставить на спутник полевого агента, который должен был лететь на Китовую Пасть. Его надо было проинформировать устно — любая инструкция по линии связи была равносильна провалу.
Не исключено, что Мэтсон и без того
— Эй вы, ребята на перенаселённой старушке Терре! — на цветном трёхмерном телеэкране, снабжённом стереозвуком и обонятельной дорожкой, появилась жизнерадостная физиономия президента Неоколонизированной территории Омара Джонса, за спиной которого уходила вдаль бесконечная панорама парка. — Вы удивляете нас. Мы слышали, что вы намерены послать сюда корабль через гиперпространство и он прибудет… минутку… — Он нарочито погрузился в подсчёты.
Сидя перед телевизором (не полностью ещё оплаченным), усердный трудяга и добродушный парень по имени Джек Макэлхаттен заметил жене:
— Ты погляди только на этот простор. — Он напомнил ему давно минувшие годы славного хрупкого детства, прошедшего в Орегон Трэйл — части Вайоминга западнее Шайенна. Джек вдруг почувствовал горячее непреодолимое желание. — Мы должны эмигрировать, — сказал он Рут. — Просто обязаны сделать это ради детей. И они смогут вырасти…
— Тс-с-с, — отозвалась Рут.
— Через каких-то восемнадцать лет, ребята, — продолжал на экране президент Неоколонизированной территории Омар Джонс, — этот корабль прибудет сюда и встанет к причалу. И вот что мы сделали: мы назвали день его прибытия 24 ноября 2032 года Днём Летучего Голландца. — Он усмехнулся. — Мне будет… гм-м… девяносто четыре года, и, к сожалению, я едва ли смогу принять участие в Дне Летучего Голландца. Но потомки, в числе которых будут некоторые из вас, ребята…
— Ты слышала? — изумлённо сказал жене Макэлхаттен. — Какой-то псих собирается лететь старым способом. Восемнадцать лет в межкосмосе! Когда тебе нужно всего лишь…
— ПОМОЛЧИ! — яростно прошептала Рут, прислушиваясь.
— …придут сюда, чтобы приветствовать мистера Аппельбаума. — продолжал с насмешливой торжественностью президент Омар Джонс. — Знамена, лозунги… К тому времени наше население достигнет примерно миллиарда, но свободных земель останется много. Мы сможем принять до двух миллиардов и ничуть не потесниться. Так что присоединяйтесь к нам, летите сюда, будьте с нами на праздновании Дня Летучего Голландца, ребята. — Он махнул рукой — и Джеку Макэлхаттену показалось, что именно ему. В нём усилилось желание.
Он вспомнил о своих соседях по тесному жилищу, с которыми приходится делиться ванной комнатой… вернее, приходилось делиться до последнего месяца, когда Паттерсоны эмигрировали на Китовую Пасть. Видеописьма от Джерома Паттерсона: боже, как они восторгались условиями на планете. Похоже, информационные выпуски (а точнее, реклама) недооценивали прелести реальных жизненных условий. Не говоря уже о перспективах!
— Нам нужны мужчины, — провозгласил президент Омар Джонс. — Славные сильные парни, готовые к любой работе. Не ты ли этот парень? Умелый работяга, готовый немедленно сняться с места и достигший восемнадцати лет? Желающий начать новую жизнь, пользуясь своими мозгами и ловкими руками, дарованными ему Господом? Подумай! А как ты применяешь свои руки и навыки сейчас?
Занимающийся контролем качества на автоматической линии Макэлхаттен с горечью подумал о том, что с его задачей лучше справился бы голубь — впрочем, как раз голубь и проверял его работу.
— Можешь представить себе, у какого-то голубя глаз на ошибки намётан лучше, чем у меня? — посетовал он жене. Однако он очутился именно в такой ситуации. Ему приходилось отбраковывать плохо пригнанные детали, и когда он допускал оплошность, голубь замечал пропущенную дефектную деталь, ударял клювом кнопку сброса, и деталь автоматически скидывалась с конвейера. По мере ухода из «Крино и партнёры» контролёров качества, отправляющихся в эмиграцию, их заменяли голубями.
До сих пор Джек продолжал работать лишь потому, что его профсоюз был достаточно силён, чтобы настоять на выслуге лет перед компанией и заставить её удерживать за ним место. Но стоит ему уволиться…
— Тогда и на моём месте появится голубь, — сказал он жене. — Ну ладно, мы улетим на Китовую Пасть, и мне уже не придётся конкурировать с птицами. — «И при этом проигрывать, показывая худшие результаты», — мысленно добавил он. — А «Крино» будет довольна.
— Мне всего лишь хочется, чтобы ты получил не Неоколонизированной территории конкретную работу, — сказала Рут. — Они говорят о «разных рабочих местах», но ты не можешь занять все места. В какой работе ты… — она засомневалась, — …действительно мастер? — В конце концов он работал в «Крино и партнёры» целых десять лет.
— Я собираюсь стать фермером.
Она уставилась на него.
— Нам дадут двадцать акров. Мы купим здесь овец, этих, с чёрными мордами. Саффолков. Возьмём на развод шесть штук — пять овец и одного барана, — огородим участок, соберём дом из сборных конструкций… — Он знал, что сможет это сделать. Ведь это удалось другим, о чём они рассказывали — и не в безличных рекламах, а в письмах, пришедших в виде аудио— видео— сигнала, а затем расшифрованных «Видфон Корпорейшн» и вывешенных на доске объявлений их общественного здания.
— Но если нам там не понравится, — опасливо пробормотала Рут, — мы не сможем вернуться обратно, и это так странно. Ведь эти машины для телепортации… они работают только в одну сторону.
— Экстрагалактическая туманность, — терпеливо сказал он. — Материя разбегается, вселенная взрывается, растёт; «Телпор» перемещает твои молекулы в этом потоке в качестве энергетических конфигураций.
— Не понимаю, — призналась Рут. — Но я понимаю вот это. — Она достала из своей сумочки листовку.
Изучая её, Макэлхаттен нахмурился.