Обманщица

Смит Бобби

Назад пути не было. Его руки гладили ее, скользили по ее стройному телу. Когда же Элизабет потянулась к нему, он застонал от наслаждения. Она ласкала его грудь, гладила мощные мышцы спины… Потом ее пальцы двинулись ниже, потянули рубашку из брюк. Джек вздрогнул и стал помогать ей. Пока он стаскивал с себя рубашку, она начала расстегивать пуговицы на платье.

Взгляды их встретились, и Джек замер. Он осознал, что собирается сделать, знал, что должен остановиться, и открыл рот, чтобы заговорить, не допустить дальнейшего… Но

она прижала тонкую ладонь к его губам, и он не проронил ни слова.

— Не говори ничего, — прошептала она. Поднявшись, она поцеловала его, пресекая возможные споры и возражения. Это было так, словно она боялась, что разговоры разрушат хрупкое очарование момента, такого особого и неповторимого.

Когда она расстегнула все пуговички, он помог ей стянуть платье с плеч. За ним последовали бретельки тонкой рубашки, и грудь ее открылась его взору.

— Ты прекрасна, — прошептал он охрипшим от страсти голосом и, притянув к себе, сжал в пламенном объятии.

Он покрыл ее страстными поцелуями, и она отзывалась на них безудержно и беззаветно. Ее жадный отклик довел его до безумия. Он ласкал жгучими поцелуями ее шею, спустился ниже к упругому атласу ее груди и почувствовал, как она задрожала. Когда же она выгнулась навстречу жаркому давлению его рта, желание охватило все его существо. Он хотел ее с первой встречи и теперь не мог остановиться. Только не теперь!

Элизабет соскользнула с постели, но лишь затем, чтобы совсем снять платье и рубашку. Затем она вернулась и протянула к нему руки в страстном приглашении. Джек рванулся в это объятие, и они соединились в бурном порыве. Чистое огненное желание полыхало в них, обещая высшее наслаждение, которое могли дать друг другу только они.

Джек был удивлен пылкостью Элизабет. Он думал, что она будет робкой и застенчивой, но она оказалась тигрицей. Она вела его за собой, побуждала усилить натиск, разжигала в нем адский огонь. Когда тело его погрузилось в ее шелковистую жаркую глубину, Джек застонал в мучительно томном наслаждении. Однако прежде чем он успел о чем-то подумать, она задвигалась под ним, и он потерялся в безумстве ее объятия. Никогда не испытывал он такой всепоглощающей страсти. Они сплелись в неистовых судорогах стремления, ведущих к вершинам экстаза.

И он настиг их. Взорвался оглушительной вспышкой. Джек был потрясен его мощным разрядом. Он крепко прижал к груди Элизабет, пережидая, пока утихнут последние раскаты огненной бури. Она нуждалась в нем и хотела его точно так же, как и он.

Осознание этого невероятно возбудило его, но по мере того как остывал жар бездумного порыва и возвращался здравый смысл, Джек все больше расстраивался. Он всегда считал себя порядочным человеком и сейчас поверить не мог, что только что овладел чужой женой.

Именно в этот момент Джек заметил, что Элизабет тихо плачет. Он отодвинулся от нее, желая этим успокоить ее, извиниться за то, что осмелился на такое, но она ему этого не позволила.

— Пожалуйста, ни слова, — со слезами в голосе проговорила она. — Я понимаю, что между нами не должно было произойти подобного. Но ты должен знать, — приподнявшись на локте, она посмотрела на него сверху вниз, — я никогда не стану жалеть, что так случилось.

Он изумленно смотрел на нее. Он ждал чего угодно, сожаления, раскаяния, но только не этого.

— Вы замечательный человек, Джек Логан. Я надеюсь, вы не станете из-за этого хуже ко мне относиться.

Джек не мог найти слов, чтобы выразить свои чувства, поэтому просто поцеловал ее в ответ.

— Элизабет, ты прекрасна. Я сделаю для тебя все, что угодно, — сказал он, когда они разомкнули объятия.

Он поцеловал ее еще раз, и она блаженно вздохнула. Потом она опустила голову ему на плечо и погладила по груди. Джеку сейчас не хотелось ни о чем думать, он просто тихо лежал рядом, радуясь каждому проведенному с ней мгновению. Он боялся, что больше такие минуты не повторятся.

Элизабет отодвинулась первой. Она с сожалением села на постели и начала одеваться.

Кровь снова закипела в его жилах, когда он наблюдал за ней. Снова охватила его грусть, что им не придется больше так встречаться. Любовное слияние с ней оказалось самым чудесным переживанием всей его жизни, и он не хотел ее отпускать. Ему была ненавистна мысль о том, что он никогда больше не сможет обнять ее, поцеловать… Нет, он не мог позволить ей так просто уйти, поэтому он вскочил, быстро натянул брюки, подошел к Элизабет и обнял ее.

— Тебе не нужно волноваться. Никто никогда не узнает о том, что произошло между нами.

Она подняла глаза:

— Я ни о чем не жалею, Джек.

Он хотел поцеловать ее напоследок, но Элизабет отступила на шаг. Она направилась к двери, но вдруг остановилась и оглянулась через плечо.

— Из-за чего я приходила… Что мне надо было узнать…

— В чем дело? — Он видел, что она чем-то глубоко встревожена.

— Джонатан в последнее время такой злобный… жестокий. Я пыталась успокоить его, поддержать, но он только мечтает о том, как Мейджорса и всю их банду повесят. Он хочет, чтобы они заплатили за то, что с ним сделали. Я просто хотела узнать, не слышно ли что-нибудь об этом. Принесли ли какую-нибудь пользу назначенные городом вознаграждения за поимку?

Джек видел, как она нуждается в ободрении, но утешить ее было нечем.

— Я знаю, что несколько охотников за вознаграждением ищут Мейджорса и тех других, но пока никаких новостей нет. Обещаю сообщить тебе в ту же минуту, как что-то услышу.

Элизабет грустно улыбнулась:

— Спасибо. Это будет иметь огромное значение для Джонатана. — Она направилась к двери, но помедлила на пороге и снова оглянулась на Джека. — И для меня… — Хрустальная слеза медленно скатилась по ее щеке. — До свидания.