Обманщик, обманщица
Шрифт:
– Я не хотел, а она – хотела. Ты же знаешь, Маша помешана на детях.
– Ты мог с ней развестись после первого ребенка. И платил бы алименты, и точно так же выполнял бы свои отцовские обязанности… Почему ты с ней не развелся тогда? Если ты сам все время говоришь, что любишь меня, а не ее? – Яна упала на спину, закрыла глаза, вцепилась себе в волосы. – Четвертый ребенок, нет, ну это невозможно, анекдот какой-то, глупая шутка… Бред!
– Да, я понимаю, это именно так выглядит со стороны, – усмехнулся Григорий.
– Но невозможно
– Зачем?
– Я живой человек, я так не могу больше! Оставайся со своей Машей, с детьми, всеми четырьмя… И будьте счастливы, и живите, не болейте… Только я тут ни при чем, ладно?
– Хорошо. Я не хочу с тобой расставаться, я тебя люблю больше жизни, наверное, но… раз ты просишь. И ты знаешь, как мне будет плохо без тебя, – Григорий сел рядом, взял Яну за запястья, притянул к себе, поцеловал.
– Не трогай меня.
– Не буду.
Но он трогал, и трогал так, что Яна совсем не могла сопротивляться. Она судорожно вздохнула сквозь стиснутые зубы. Она даже не шевелилась, но Григорий все делал за нее. Она собиралась просто терпеть, молча и послушно, видя в этом некий протест (тебе, милый, надо, а мне совсем нет), но не получалось.
В этом, видимо, и заключался весь смысл их отношений, эта тайна, когда нельзя быть вместе, но и нельзя врозь. Смысла нет, но зато есть наслаждение, столь острое, что уже не имеют значения ум, рассудок, логика.
К финалу, напоминающему взрыв, они пришли одновременно и долго потом лежали, содрогаясь, не отпуская друг друга, ловя затихающее эхо от этого взрыва, а потом просто лежали рядом, без сил, молча.
«Я хочу умереть? – вдруг отчетливо и как-то очень буднично подумала Яна. – Вот бы кто меня убил. Автобус на меня наехал или кирпич на голову упал… И сразу вся эта ситуация разрешилась бы, и все само рассосалось бы. И все стали бы счастливы и освободились. Меня, в общем, не спасет уже ничего, даже если я вот прямо сейчас расстанусь с Гришей. Сколько мы с ним вот так? Со школы, с пятнадцати лет. Получается двадцать лет вместе. Он – мой единственный мужчина. Другого не будет никогда, да и не хочу я никого. И ничего…»
После занятий на силовых тренажерах Виктор отправился в душ, а после него решил выпить витаминного коктейля.
Кафетерий, или же другое, более пафосное название – фреш-бар, того фитнес-центра, который посещал Виктор, представлял собой довольно просторное помещение, оформленное в японском стиле – какие-то перегородки из бамбука, напоминающие забор, множество вьющихся растений. Этими перегородками разделялись между собой столики, создавая ощущение приватности.
Виктор со своим коктейлем расположился в одном из таких зеленых уголков и погрузился в чтение почты.
Негромко звучала расслабляющая музыка, бармен звенел стеклом за своей стойкой, чей-то смех, голоса других посетителей кафетерия…
Виктор
Но с недавнего времени Виктор тоже всерьез увлекся спортом.
Виктор с удовольствием пошел бы заниматься вместе с женой, но Лиза отказала. Сказала, что на этих занятиях одни только «девочки» и появление постороннего дядьки в группе только смутит всех.
Ну, нельзя так нельзя, нечего тревожить «девочек», благодушно решил Виктор и продолжил свои занятия в одиночестве. Настаивать не захотел, тем более что Лизин фитнес-центр находился рядом с домом ее матери, а лишний раз столкнуться с тещей, пусть и нечаянно, Виктор не желал. Он посещал «свой» спортклуб – тот, что ближе к своему дому, оно и удобней – лишний раз не надо думать, куда машину поставить.
Рядом, за стеной бамбука, увитой зелеными листочками, сидели две девицы – болтали, хихикали… Ничем себя не сдерживая. Наверное, они были здесь в первый раз, иначе знали бы, что вся эта местная «приватность» – сплошная фикция.
Виктор к их разговору не прислушивался, уткнувшись в свой телефон.
– …тот, с бородкой, – всю дорогу на меня пялился в зале. Нет, он так ничего, но я не люблю бородатых. Такое ощущение, что это какой-то… дядя. Не мужчина, а именно дядя. Для меня борода на лице – это совсем не секси.
– Бывают красивые бороды… А ты видела того, со штангой? Похож на одного актера.
– Это тот, лысый? Фу.
– Почему сразу фу?!
Пустая болтовня по соседству не мешала Виктору. Он слышал и не слышал одновременно, чужой разговор лился мимо его сознания.
– Да тут и смотреть не на кого.
– Погоди, а тот, что в черно-красном?
– Он и не смотрел ни на кого.
– Но он интересный, согласись.
– Да, пожалуй. Очень выразительное лицо… Не качок, но такой… аккуратный. Да я и не люблю качков, кстати.
– У него брови интересные. Идут к вискам, вверх, и загибаются вниз, точно запятые-запятушечки такие… И глаза. Прожигают прямо насквозь. Такой наглый, нахальный взгляд самца. Плечи. Широкая грудная клетка, развернутая такая… Икры мощные.
– Ты разглядела его икры?
– А то. У большинства мужиков, если их без брюк рассматривать, ножки тощенькие, икры жиденькие. В одежде еще ничего, стройняшка, а без нее – ну совсем ножки-спички. Я слышала, некоторые себе даже импланты в икры ставят, чтобы нога рельефнее смотрелась… Типа того, что женщины со своей грудью делают.