Обманы Локки Ламоры
Шрифт:
Глаза капы Барсави сузились, вокруг них собрались глубокие морщины, придав его суровому взгляду подозрительное выражение.
— Ты уже выпила два стакана за сегодняшний вечер. Твоя мать убьет меня, если я позволю тебе еще хоть каплю, и будет права. Лучше попроси слугу принести тебе пива.
— Но мне больше нравится…
— То, что тебе нравится, маленькая тиранка, — веско произнес капа, — не имеет никакого значения, если я тебе что-то велю. До самого утра тебе на выбор предлагается пиво или пустой воздух. Выбор за тобой.
— Ну… Тогда я выбираю пиво.
Барсави
— И еще, моя милая, — крикнул ей вслед Барсави. — Если кто-нибудь из моих людей снова пострадает от твоих шипов — не меньше месяца будешь ходить в красных сандалиях. Уж это я тебе обещаю!
Капа снова затянулся сигарой и обернулся к отцу Цеппу.
— Не девчонка, а бочка с горючим маслом, — притворно пожаловался он, хотя видно было, что отец гордится дочерью. — На прошлой неделе вообще отказывалась ложиться спать без маленькой удавки под подушкой. «Хочу быть как папочкины телохранители!» — и весь разговор. Ее старшие братья пока не подозревают об этом, но сдается мне, что следующий капа Барсави будет носить юбку и чепчик.
— Теперь я понимаю, отчего вас позабавила история Делателя Воров про это юное дарование, — заметил Цепп, похлопав Локки по плечу.
— Еще бы… Хотя меня трудно чем-то удивить с тех пор, как подросли мои собственные дети. Впрочем, не о них сейчас речь. Меня интересует молодой человек, которого ты привел с собой для принесения клятвы пезона. Я планировал это событие несколько позже — этак на годик-другой, — ну да ладно. Подойди ко мне, Локки.
Капа Барсави протянул правую руку и приподнял подбородок мальчика, пристально глядя ему в глаза.
— Сколько тебе лет, Локки Ламора? Семь? Восемь? А у тебя на счету уже нарушение Тайного Договора, сгоревшая таверна и шесть или семь смертей. — Барсави с улыбкой покачал головой. — В моей банде есть взрослые люди как минимум в пять раз старше тебя, между прочим, наемные убийцы — но даже они далеко не так отчаянны, как ты. Итак, Цепп все объяснил тебе про мой город и мои законы?
Локки кивнул.
— Ты понимаешь, что теперь, нарушив клятву, больше не отделаешься так легко, как в прошлый раз? Время безрассудных выходок прошло, это тебе ясно? Теперь все жестко. Если Цеппу понадобится, он тебя попросту убьет. То же самое произойдет, если я отдам соответствующий приказ.
Локки снова молча кивнул. В этот самый момент к отцу подбежала Нацца, уже с просмоленной кожаной флягой в руке. Держа ее обеими руками, она исподлобья посмотрела на Локки. Капа щелкнул пальцами и один из его парней тут же скрылся за занавеской.
— В таком случае, мальчуган, я больше не собираюсь тебя запугивать. Считай, что этой ночью ты стал мужчиной. Тебе придется выполнять ту же работу, что и взрослым. Если ты умудришься перейти дорогу своим братьям и сестрам, с тобой не станут церемониться. Ты будешь одним из нас, Правильных Людей. Узнаешь тайные слава и знаки и будешь использовать их
Локки выполнил приказ. Капа протянул ладонью вниз левую руку, на которой блестел массивный перстень с черной жемчужиной в оправе из белого золота. Внутри жемчужины по случайному капризу природы застыла красная искорка, напоминавшая кровь.
— Поцелуй кольцо капы Каморра.
Локки послушно приложился губами к холодной перламутровой горошине.
— Повтори имя человека, которому ты приносишь присягу.
— Капа Барсави, — прошептал ребенок.
В эту минуту подчиненный Барсави вернулся и вручил хозяину маленький хрустальный кубок, наполненный мутным коричневым напитком.
— Теперь, — сказал Барсави, — как любой из моих пезонов, ты должен выпить за мое здоровье.
Капа достал из кармана жилета акулий зуб чуть побольше того, что болтался у Локки на шее, бросил в кубок, круговыми движениями размешал содержимое и вручил кубок мальчику.
— Это ром из черного тростника с островов Медного моря. Выпей все до дна, но смотри не проглоти зуб. Это очень важно! Будешь держать его во рту и вытащишь только тогда, когда допьешь. Постарайся не порезаться.
Локки поднес кубок к губам. В нос ударил резкий запах крепчайшего алкоголя, и желудок его болезненно сжался. Однако мальчик упрямо стиснул зубы и поймал взглядом слегка размытый контур зуба на дне. Молча вознеся молитву своему новому Благодетелю — «Спаси, позволь не опозориться!» — Локки начал пить мелкими глотками.
Это оказалось нелегким делом — приходилось языком прижимать акулий зуб к небу. Мальчик чувствовал, как он царапает его собственные передние зубы. Ром обжигал; Локки старался задержать дыхание, но все равно скоро поперхнулся. Обливаясь слезами, он продолжал пить. Прошло несколько бесконечных секунд, прежде чем Локки проглотил последние капли. Он был безмерно рад, что удалось удержать акулий зуб…
И тут проклятая штука сама собой повернулась у него во рту. Мальчик был абсолютно уверен, что это ему не померещилось — зуб повернулся, будто под действием невидимой руки, и оцарапал и без того горящее небо. Локки вскрикнул, закашлялся и выплюнул акулий зуб на ладонь, весь в кровавой слюне.
— Прекрасно, — удовлетворенно кивнул капа Барсави, подхватил зуб и, не вытирая, спрятал обратно в карман. — Ты связал себя со мной кровной клятвой. Мой зуб вкусил от твоей жизни, и теперь она принадлежит мне. Мы больше не чужие люди, Локки Ламора. Впредь мы будем капой и пезоном, как то угодно Лукавому Благодетелю.
По знаку Барсави Локки поднялся с колен, проклиная в душе ром, вино, коньяк и вообще всю выпивку на свете. Ему уже было знакомо мерзкое ощущение, когда алкоголь ударяет в голову. Комната начала медленно, но неотвратимо кружиться вокруг мальчика. Он бросил взгляд на Наццу и увидел, что та снисходительно усмехается ему поверх своей фляги. Так усмехались ему и его товарищам старшие мальчишки на Сумеречном холме.