Обманы Локки Ламоры
Шрифт:
— Держите. — Жеан выложил свою добычу. — Скажем, что у нас была неудачная неделя. В такую дождливую погоду никто и не ждет многого от домушников, особенно от специалистов по вторым этажам. Боюсь, мы даже навлечем на себя подозрения, если принесем слишком много. Думаю, его честь поймет и простит нас.
— Конечно, — легко согласился Локки. — Разумная мысль.
Он потянулся за бутылочкой с медной крышкой, желая изучить ее повнимательнее. Ярлычок гласил, что это сладкое опиумное молоко — забава богатых дам, которую готовили из сушеных джеремитских маков. Освободив бутылочку от ярлыка и обертки, Локки сунул ее в мешок. Туда же отправилось и все остальное.
— Так,
Разведя руки в стороны, он несколько раз повернулся вокруг своей оси. Жеан и близнецы заверили его, что в настоящий момент он от макушки до пят Локки Ламора.
— Хорошо. Теперь, раз наши личности благополучно восстановлены, пора платить налоги. — Локки поднял «краденую добычу» и неожиданно бросил ее Жуку. Мальчик вскрикнул и обронил свою монетку, но все-таки успел подхватить тихо звякнувший мешок.
— Это что, тоже часть моего морального воспитания? — обиженно воскликнул он.
— Просто я — старый ленивый подонок, — пожал плечами Локки. — Зато на этот раз тебе не придется работать шестом.
Чтобы выбраться из храма Переландро, им пришлось преодолеть сложную и запутанную систему тоннелей и боковых ответвлений. На земле они очутились уже в третьем часу пополудни. Накрапывал теплый дождик, при этом небо было словно поделено пополам гигантской линейкой и стилом Богов: с севера нависали низкие темные тучи, а чистая юго-западная половина неба лила на землю лучи солнца. Приятный, свежий после дождя воздух ненадолго лишился обычных городских миазмов. Благородные Подонки стояли на набережной Храмового района в ожидании наемной гондолы.
Наконец подошла узкая и длинная лодка, ветеран внутригородских перевозок. На носу ее перед маленькой статуэткой Ионо лежала недавно убитая крыса — жалкое подношение в надежде избежать чумы, невезения и крушения. На корме с шестом в руках торчал похожий на попугая перевозчик в полосатой красно-оранжевой куртке и большой соломенной шляпе, защищающей от дождя и свисающей на его костлявые плечи. Это оказался один из их знакомых — Витале Венто по прозванию Нервный из банды Серолицых, специалист по каналам и карманник.
Витале развернул покрытый плесенью кожаный зонт, чтобы по мере возможности уберечь пассажиров от дождя, и начал плавно толкать лодку на запад, двигаясь между высокими каменными набережными Храмового района и великолепной Мары Каморраццы. Когда-то Мара Каморрацца была садом-лабиринтом, принадлежавшим одному из правителей эпохи Теринского Престола, но сейчас давно пребывала в запустении. Порядочные горожане редко забредали в этот уголок, зато каморрские воры считали его своими угодьями. Единственная причина, по которой честные люди посещали эти опасные зеленые переходы, заключалась в том, что здесь сходились семь пешеходных мостов, соединяющих между собой острова.
Жеан тут же углубился в чтение небольшого томика стихов, который захватил с собой, а Жук продолжил упражнения с монеткой, что, по правде говоря, выглядело не слишком эффектным номером. Локки и братья Санца завели с Витале профессиональный разговор. Плавая по каналам, гондольер подрабатывал тем, что примечал плохо охраняемые или же особо перспективные торговые баржи и передавал эти сведения своим приятелям. Вот и сейчас он по пути несколько раз подал сложные сигналы кому-то на берегу, но Благородные Подонки вежливо сделали вид, что ничего не замечают.
Лодка приблизилась к Сумеречному холму, который даже в дневное время выглядел довольно тоскливо. Дождь как раз усилился, и одряхлевшая обитель мертвых
Движение стало менее оживленным, да и публика явно поменялась — из мест, где открыто правили законы Каморрского герцогства, их лодка вплыла в личные владения капы Барсави. По левому борту дымили кузни Угольного канала, выбрасывая в небо безобразные черные колонны дыма и сажи, под действием дождя сходящие на нет в вышине. Ветер Герцога относил эти клубы в Пепелище — один из самых убогих районов города, где различные банды и отдельные нищие сражались за право жить в грязных заплесневелых развалинах бывших роскошных вилл.
Слева по борту мимо гондолы прошла баржа, распространяя запах застарелого навоза и свежей смерти. На палубе лежало нечто, напоминавшее кучу лошадиных трупов. Тут же суетилось с полдюжины мясников: одни разделывали падаль длинными зазубренными ножами, другие раскладывали мясо под навесами от дождя.
Спросите любого каморрца, и он вам скажет, что данное зрелище весьма характерно для Чертова Котла и по виду, и по запаху. Если Отстойник являлся средоточием чудовищной нищеты, Западня имела скверную репутацию, Мара Каморрацца считалась смертельно опасным районом, а Пепелище — грязной и отдаленной окраиной, то Чертов Котел по праву заслуживал всех этих эпитетов сразу; вдобавок его обитатели славились редким равнодушием к своей и чужой жизни. Здесь все время стояла такая вонь, будто на пол мертвецкой в жаркий летний день вылили кувшин прокисшего пива. Большинство покойников из этого района так и не добиралось до кладбища бедных — простых ям, вырытых каторжниками на холмах Мелочевки: трупы попросту сбрасывали в канал или сжигали. Во времена перед заключением Тайного Договора даже городские стражники из числа «желтых курток» не отваживались заходить в Чертов Котел. Уже лет пятьдесят или больше здесь не работал ни один храм. Трудно даже представить, чем занимались и как умудрялись выжить нищие семьи, ютившиеся в крысиных норах Чертова Котла. Это было царство грязных таверн, притонов-однодневок и продавцов наркотиков, в котором заправляли самые жестокие и отчаянные банды капы Барсави.
Ежедневно в сем злачном месте собиралась примерно треть всех Правильных Людей Каморра — без малого тысяча бездельников и головорезов, которые только и делали, что бесконечно схватывались между собой и терзали соседей. Ничем не занятые и никуда не спешащие люди… Локки с опаской поглядывал по сторонам. Сам он был родом из Огневого района; Жеан — из респектабельного Северного Угла; Кало и Гальдо попали на Сумеречный холм из Отстойника. И только Жук пришел к ним из Чертова Котла — однако за два года, которые паренек провел с Благородными Подонками, он ни разу не заговорил о своем прежнем житье.
Вот и теперь он молча, не отрываясь, смотрел на плывущие мимо убогие причалы и покосившиеся дома, на жалкие обноски, мокнущие под дождем на бельевых веревках. Все дома и улицы здесь пропитались запахом гари и кухонного чада, стены зданий крошились, а Древнее стекло давно скрылось под слоем сажи и кучами мусора. Монетка в руках Жука перестала крутиться и, забытая, неподвижно лежала на тыльной стороне его левой ладони.
Локки вздохнул с облегчением, когда они наконец миновали Чертов Котел и поравнялись с высоким узким волнорезом, отделяющим его от Деревяшек. Каморрское кладбище разбитых кораблей выглядело куда веселее той части города, которая осталась у них за спиной.