Обнаженная натура
Шрифт:
Родионов почувствовал опасность и тоже оглянулся.
На пороге внезапно обнаружились, взявшись ниоткуда, словно демонстрируя известный киношный трюк, четыре фигуры. Они теснились и подталкивали друг друга, не решаясь окончательно материализоваться и вступить в пределы кабинета. Так нашкодившие школьники мнутся у дверей завуча, стараясь скрыться за спинами друг друга. Наконец, вытолкнут был из их среды вперед самый робкий, сделавший, впрочем, попытку шмыгнуть
Все четверо, сбившись тесной кучкой, медленно продвигались и оказались в середине комнаты. Тут самый робкий обернулся на товарищей, которые делали ему ободряющие знаки, подмигивали, указывая пальцами на Родионова, что-то беззвучно шептали.
Кумбарович многозначительно переглянулся с Родионовым.
Потрогав светлые тонкие усики и порыскав глазами по углам, первый вдруг сказал сдавленным тонким голосом, какой бывает у горбунов:
— Я его друг, — и указал на высокого, часто и нервно помаргивающего человека.
— А я его друг, — высокий судорожно сглотнул и ткнул в бок скромного бородатого недоросля, жавшегося к нему.
— Ну и? — Родионов вопрошающе поднял брови.
— А я им обоим друг, — важно пояснил недоросль. — Как только все началось, я иду из туалета, вижу такое дело… Я сразу бросился и стал их, охранников, которые на наших напали… Короче, вот так вот — руками, ногами, руками, ногами…
— Не пойму, — Родионов помотал головой. — А приятель ваш что? Который молчит, четвертый?
— Он чист! — вступился за молчуна светлоусый.
— Абсолютно невиновен! — подтвердил высокий. — Полностью.
— Вообще-то, если уж на то пошло, я страшный, закоренелый грешник! — похвастался молчун. — У меня за последние полгода накопилось более двух тысяч грехов, я как-то специально ради интереса подсчитал с карандашиком… Но в этом деле не виновен.
— Да, это так. Он ни при чем, — добавил недоросль. — Хороший человек.
— Я вижу, что человек хороший, но все равно ничего не понимаю, — сказал Родионов, уже догадываясь, что компания навеселе.
— Я! — усатый стукнул себя кулаком в грудь, отчего голос его екнул. — Его! — стукнул он кулаком в грудь высокого. — Друг!
— Аналогично! — откликнулся высокий.
— Друг, — повторил Родионов.
— Точно! — обрадовался усатый и оглянулся на приятелей, радуясь, что этот недотепа наконец-то понял.
— Ну и что? — нахмурился Павел.
— Была драка. Проще говоря, потасовка, — стал объяснять бородатый недоросль и добавил, зачем-то понизив голос. — В ресторане, в писательском. Я вижу, такое дело…
— Он видит, такое дело и налетел, — перебил его светлоусый. — Руками, ногами, руками, ногами… Вот так, вот так…
— А я чист! — отмежевался молчун. — Я-то как раз ни при чем.
— Невиновен, — высокий шагнул вперед и, расставив руки, загородил молчуна.
— Его вообще там не было! — вступился за молчуна и усатый.
— Я был! — заспорил молчун. — Но в другом месте.
— Он был в тот день, но в другом месте.
— Не в ресторане. У него и денег таких нет в помине, — кивнул на молчуна усатый.
— У меня есть деньги, но в тот день не было, — пустился в объяснения молчун. — Но если б я пришел в тот день в ресторан, деньги бы, конечно, нашлись. Мне бы любой дал взаймы. Я в срок отдаю…
— Он отдает, это так, — одобрительно произнес недоросль.
— К примеру, сказал такого-то числа отдам, значит, точно отдам.
— Истинная правда! — снова подтвердил недоросль.
— Да мне бы та же Ленка Кузнецова без всяких слов…
— Короче говоря, что вам от меня-то нужно? — не утерпел Родионов. — Это редакция. Денег у меня при себе нет…
— Это редакция! — усатый подошел вплотную к Пашкиному столу. — В том-то и дело. — сказал он, посерьезнев. — Четвертая власть! Ничего теперь нет, кому пожаловаться? Это редакция, а нам нужна характеристика. Иначе статья…
— Он тысячу баксов требует, чтоб замять. Дознаватель-то…
— Да, — подтвердил молчун. — Хорошие ребята. Жалко, меня в тот день не было…
— Так что нужна характеристика, хоть плачь, — сказал усатый.
— На бланке, — уточнил недоросль. — Иначе капут.
— Без характеристики нам капут, — грустно сказал усатый и вздохнул. — Да где ж ее взять-то? Или тысячу гони, такое дело…
Он отступил к своим, и теперь все четверо с надеждой уставились на Родионова, молчали и перетаптывались посередине кабинета.
Павел задумался. Несмотря на фарсовость ситуации он понял вдруг, что, может быть, этим бедолагам и в самом деле идти больше некуда…
— Послушайте, друзья мои… — с официальной строгостью начал свою отповедь Кумбарович.
— Постой, Боря… Погоди. — решился Родионов и стал вставлять редакционный бланк в машинку. Он вспомнил маленького капитана Серова.
Кумбарович укоризненно крякнул и, обойдя отшатнувшуюся от него компанию, вышел в коридор.
— Злой! — приставив ладонь к губам, свистящим шепотом пояснил усатый своим товарищам и кивнул в спину уходящего Кумбаровича.