Обнаженный Бог: Финал
Шрифт:
— Это разумное предложение, — одобрил президент.
— И оно лишит исключительности Политический Совет, — добавил Первый адмирал. — Если независимые государства приобретут оружие антипамяти, они смогут благополучно использовать его ни с кем не советуясь, особенно если одно из них становится перед лицом вторжения. В конце концов, этот вид суперрасового геноцида не оставит никаких доказательств. Антипамять — оружие судного дня, наша первоочередная отрицательная тактика. Я всегда придерживался такого мнения, что это не решение проблемы. Мы все вместе должны встать перед лицом данной истины.
Президент вздохнул.
— Очень хорошо, Самуэль. Сохраняйте
— Разумеется, господин президент.
— Тогда — ладно. Повернемся лицом к Политическому Совету и выслушаем по-настоящему дурные новости, так?
Олтон Хаакер поднялся с приятной улыбкой, довольный, что еще одна проблема благополучно разрешена при помощи традиционного компромисса. Мэй Ортлиб казалась столь же довольной. Профессионально сдержанное выражение ее лица ни на секунду не одурачило Самуэля Александровича.
Для своих отдельных сессий Политический Комитет Конфедерации избегал чувствительных границ безопасности, члены Совета встречались лично в обособленном флигеле Строительной Ассамблеи. Учитывая то обстоятельство, что именно здесь будут приниматься самые значительные решения, влияющие на развитие человеческого рода, дизайнеры сочли уместным потратить на интерьер большое количество денег налогоплательщиков. Здешним стилем был сплав всех правительственных кабинетов с чистым классицизмом. Двенадцать колонн местного гранита поддерживали купол крыши, раскрашенный в стиле Возрождения, с центра свисали золотые и платиновые канделябры, а лебединой белизны фрески на мифологические сюжеты шли по известковым голубым стенам. Центральный круглый стол был единственным срезом старинной секвойи, взятым от последнего из этих гигантских деревьев, которые пали при шторме. Пятнадцать стульев изготовлены были из дуба и кожи по плимутскому рисунку девятнадцатого века (каждому из делегатов разрешалось взять свой стул себе домой после того, как заканчивался его срок). В мраморных альковах закрывавшее их стекло давало возможность видеть ровно восемьсот шестьдесят две скульптуры и статуэтки, подаренные по одной каждой планетой Конфедерации. Тиратка внесли свой вклад в виде шестиугольной сланцевой плиты со светло-зелеными царапинами на поверхности, пластиной в некотором роде с «Танжунтика-РИ» (бесполезной для них самих, но они знали, как ценят люди древность). Киинты подарили загадочную движущуюся скульптуру из серебряной фольги, состоящую из двадцати пяти скругленных полос, которые вращались одна вокруг другой, не имея никакой связи между собой, каждая полоска была подвешена в воздухе и, очевидно, заряжена энергией вечного движения (подозревалось, что они были кусками металлического водорода).
Лалвани и Колхаммер присоединились к Первому адмиралу за пределами зала совета, и они втроем сопровождали президента туда. Двенадцать стульев уже были заняты посланниками, назначенными в настоящее время в Политический Совет. Хаакер и Самуэль заняли свои места, пятнадцатый стул остался незанятым. Хотя посол Роулор был назначен на место, освобожденное Риттагу-ФХУ, высокое собрание отложило официальное голосование до подтверждения его назначения. Киинт не жаловался.
Самуэль уселся, не устраивая большой суматохи, молча раскланиваясь с другими послами. Он вовсе не наслаждался иронией того обстоятельства, что его вызвали сюда таким же образом, как он сам их вызывал, чтобы просить о звездном карантине. Это означало, что теперь события управляют им.
Президент призвал собрание к порядку.
— Адмирал, если можно, пожалуйста, поставьте нас в известность о событиях на Трафальгаре.
— Эвакуация будет завершена через три дня, — объявил им Самуэль. — Право первенства было отдано рабочему персоналу флота, они отправлены к своим новым местам назначения. Мы снова будем в готовности к действиям еще через два дня. Гражданских работников перевозят на Авон. Все решения относительно очистки астероида отложены до окончания кризиса. В любом случае придется подождать, пока он остынет.
— А что с кораблями? — спросил президент. — Сколько из них было повреждено?
— Сто семьдесят три адамистских корабля были уничтожены, еще восемьдесят шесть получили такие повреждения, что их невозможно отремонтировать. Пятьдесят два космоястреба убиты. Человеческие жертвы до сих пор — девять тысяч двести тридцать два погибших. Семьсот восемьдесят семь человек госпитализированы, большинство из них — с радиационными ожогами. Мы еще не обнародовали эти цифры. Люди просто знают, что скверно.
В течение долгого времени послы молчали.
— Сколько кораблей принадлежало Первому флоту? — спросил посланник Земли.
— Девяносто семь кораблей передовой линии потеряно.
— Господи боже!
Самуэль не заметил, кто шепнул это.
— Нельзя позволять Капоне отвертеться от ответственности за катастрофу такого размера, — сказал президент. — Он просто не сможет.
— Это было необычайное стечение обстоятельств, — объяснил Самуэль. — Наши новые меры защиты должны предотвратить повторение подобного. — Произнося эти слова, он уже чувствовал, с какой ложной патетикой они звучат.
— Эти обстоятельства они, возможно, предотвратят, — горько вымолвил посол Абеха. — А если он придумает какой-то другой способ действий? Мы окажемся перед новой кровавой катастрофой на своей ответственности.
— Мы его остановим.
— Мы знаем, что у Капоне есть антиматерия, ему нечего терять. Ради Христа, неужели ваши стратеги не продумали подобную ситуацию?
— Мы все знаем, господин посол. И понимаем серьезность положения.
— Мортонридж не дал полной победы, какой мы ожидали, — напомнил посол Мийага. — Полеты Капоне приводят всех в оцепенение. Теперь это.
— Мы устранили источник антиматерии, которым пользовался Капоне, — ровным голосом произнес Первый адмирал. — Полеты благодаря этому прекратились. У него нет ресурсов для того, чтобы завоевать новую планету. Капоне — относительная общественная проблема, но угрозы он не представляет.
— Не говорите, что мы должны просто игнорировать его, — сказал земной посол. — Существует разница между тем, чтобы ограничивать своего врага — или ничего не делать в надежде, что он сам уйдет. А флот проделал совсем небольшую работу, чтобы убедить меня в том, что взял Капоне под контроль.
Президент поднял руку, чтобы удержать Первого адмирала от высказывания.
— Самуэль, мы решили изменить нашу текущую политику. Мы больше не в состоянии придерживаться тактики звездного карантина.
Самуэль оглядел жесткие решительные лица. Это было почти голосование против его лидерства. Но все же не совсем. Прежде чем это случится, должна произойти еще одна неудача.
— И чем же вы хотите заменить карантин?
— Активной политикой, — с горячностью произнес посол Абеха. — Что-то такое, что покажет людям, как мы используем свои военные ресурсы, чтобы защитить их. Нечто положительное.