Обнаженный Бог: Финал
Шрифт:
— Извини, Аль. Ну понимаешь, это как в фотографии — камеры автоматически снимают изображение, и оно надежно заперто внутри. Ну так кто-то это сломал, вытащил изображения, а потом опять запер камеры.
— Вот сволочь. Так никаких картинок не осталось?
— В коридоре — никаких. Так что я расширил поиски и исследовал наружные камеры, те, которые прикрывают посадочную площадку, — он постучал по клавиатуре одного из экранов. — Смотри.
Появилось изображение посадочной площадки. Они смотрели на шлюз, откуда вырывался воздух. Две фигуры в скафандрах стояли, наблюдая. Одна из них начала неуклюже двигаться
— Минуты две ничего не происходит, — объяснил Эммет. Изображение замелькало от помех, затем двое в скафандрах выбрались из шлюза и пошли по площадке.
— Те парни, которые следы оставили? — предположил Аль.
— Думаю, что да. Но непохоже, чтобы они нанесли Бернарду удар.
— Конечно, они. Они же не закричали, когда увидели, что случилось.
— Они в скафандрах, значит — неодержимые. Посмотри на это с их точки зрения. Они только что споткнулись о свежий труп одного из твоих старших лейтенантов, и даже кровь его оказалась у них на сапогах. Поблизости нет никого, в кого они могли бы ткнуть пальцем. Как бы ты поступил?
— Держал бы рот на замке, — согласился Аль. — Ты знаешь, кто они?
— Вот тут-то и начинаются странности. Я их проследил: они вышли из черноястреба под названием «Миндори».
— Черт возьми! Люди Киры.
— Не думаю, — память камеры продолжала работать и показала, как эти фигуры в скафандрах забрались в маленький грузовик и повели его к другому шлюзу. — Я не мог достать запись из этой камеры, в той части. Так что не знаю, зачем они полезли внутрь. Но тут память стерла какая-то другая программа, не та, которую использовали при нападении на Бернарда.
Одна из фигур в скафандрах снова вылезла на площадку и погрузила несколько тележек, наполненных небольшими коробками, на грузовик. Затем его повели назад, к «Миндори». Фигура, очевидно, снова залезла в жизнеобеспечивающий автономный отсек черноястреба.
— Кира не использует для своих черноястребов неодержимых, — заметил Эммет. — А этот парень был на борту, когда ястреб взлетел. Второй должен еще быть в обиталище.
— Господи спаси. Он где-то тут бродит?
— Похоже, что так. Все, что нам известно наверняка, так это то, что они не имеют никакого отношения к Кире.
— Но он может быть из этого чертова флота Конфедерации. Какой-нибудь убийца. Их вариант Кингсли Прайора.
— Я не так уверен, Аль. Вспомни эти коробки на грузовике. Я пробежался по списку содержимого наших складов. Он не очень полон даже в лучшие времена, но я не могу досчитаться многих электронных приборов. Не вижу, зачем бы это флоту Конфедерации проникать сюда и красть полный грузовик запасных деталей. Это кажется бессмысленным.
Аль вылупился на экран, где застыло последнее изображение типа в скафандре, шагающего в шлюз «Миндори».
— Ладно, значит, мы имеем две разных ситуации, которые происходят одновременно. Кира наносит удар Бернарду, а черноястреб помогает кому-то красть наше электронное оборудование. Первое я могу понять. Но черноястреб… Ты можешь себе представить, чем он занимается?
— Нет. Но он именно теперь вернулся. Мы можем просто спросить напрямик. «Миндори» опустился на площадку сегодня утром. Кира послала своих инженеров для подготовки его к длительному перелету. Есть еще кое-что,
Аль отклонился на спинку кресла и улыбнулся счастливой улыбкой:
— Они, возможно, пытаются освободиться. Сколько надо времени, чтобы наладить ту пищевую фабрику, в которой они нуждаются?
— Еще недельку. Пять дней, если поспешим.
— Так поспеши, Эммет. Тем временем я собираюсь съездить к Камерону, он может от моего имени потолковать с другими черноястребами так, чтобы Кира не подслушивала.
Обрывочные мысли Джеральда прошли сквозь вселенную тьмы и боли. Он не знал, где находится и что делает. На самом деле ему было все равно. Время от времени прорывались какие-то вспышки, когда нейроны устанавливали неустойчивую связь между собой, снова являя ему яркие образы Мэри. Его мысли вращались вокруг этих образов, словно в религиозном поклонении. Причина этого низкопоклонства ускользала от него.
В его горестное существование начали врываться голоса. Хор шепчущих голосов. Настойчивых. Безжалостных. Становившихся громче, сильнее. Они врывались в его замутненное сознание.
Волна боли, доводящей до белого каления, снова заставила его вступить во внезапный пугающий контакт с собственным телом.
— Впусти нас. Кончай пытку. Мы можем помочь.
Боль переместилась. Жжет.
— Мы можем это прекратить.
— Я, я могу это прекратить. Впусти меня. Я хочу помочь.
— Нет, меня. Я тот, в ком ты нуждаешься.
— Меня.
— Я знаю секрет, как прекратить мучения.
Раздался звук. Реальный звук, тревожащий воздух. Его собственный высокий крик. И смех. Жестокий, жестокий смех.
— Джеральд.
— Нет,— сказал он им. — Нет, я не хочу. Не начинайте снова. Я лучше умру.
— Джеральд, впусти меня. Не сопротивляйся.
— Я умру ради Мэри. Лучше, чем…
— Джеральд, это я. Ощути меня. Узнай меня. Проверь мою память.
— Она сказала… Она сказала, что она… О нет! Только не это. Не заставляйте меня, только не с ней. Нет.
— Я знаю. Я там была. А теперь дай мне пройти. Это трудно, я знаю. Но мы должны ей помочь. Должны помочь Мэри. Теперь это единственный способ.
Удивление от идентичности этой души разрушило его ментальные барьеры. Душа ринулась из потусторонья, просачиваясь сквозь его тело, принесенная ею энергия разлилась по его конечностям, переливаясь по позвоночному столбу, вселяя в Джеральда силу. Новая память наводнила его синапсы, приходя в столкновение с устоявшимися воспоминаниями каскадами зрелищ, звуков, вкусовых ощущений. Раньше не было ничего подобного. Раньше он был ограничен, отодвинут к самому краю осознания, зная о внешнем мире благодаря крошечным покалываниям нервных импульсов. Пассивный, бездушный пассажир-пленник в своем собственном теле. На этот раз получилось более равноправное партнерство, хотя новый пришелец доминировал.