Обнаженный любовник
Шрифт:
Плохая идея, если она хотела держать все под контролем.
Потому что он был... реально удивительным…
Она не хотела. Движение не было сознательным... но она погладила ладонью его лицо.
– Не умирай у меня на руках, – взмолилась Мэй хриплым голосом. – Ты мне нужен.
По какой–то глупой причине она ожидала, что он при этом зашевелится. Может, эти ресницы дрогнут, и глаза откроются, чтобы он обжег ее своим обсидиановым взглядом.
И в этот момент ее Принц/Преподобный придет в себя и очаруется ее лицом без макияжа, растрепанным хвостом и совершенно несексуальной
Да, верно, потому что настоящая жизнь всегда пишется сценаристами «Диснея».
Но вообще–то, она его спасла.
– Эй! – позвала она. – Эм–м... привет?
Нет, правда. Она же спасла его. Верно?
Цвет его лица оставался бледным, дыхание не улучшилось, и то, что лужа крови – или, скорее, пруд – под ними не становилась больше, не означало, что опасность миновала.
Как будто залатав раны, она могла полностью исправить ситуацию. Ему требовалась надлежащая медицинская помощь.
– Мне нужно, чтобы ты выжил, – пробормотала Мэй, закатывая рукав.
Полоснув по своему запястью клыками, она подождала, когда выступит кровь, а затем протянула запястье к его рту. Первая капля, упавшая на его губы, не дала никакого эффекта, только создала ужасный контраст с его ужасающе бледной кожей. Вторая тоже. Третья…
Мужчина втянул воздух так шумно, внезапно и мощно, что Мэй дернулась и едва не уронила его голову со своих колен. А потом эти глаза открылись, но не так, как она мечтала.
Враждебный взгляд был ему под стать.
А потом он схватил ее за запястье.
Когда кости хрустнули в его хватке, незамутненный ужас заставил ее дернуться назад… ну, попытаться это сделать. Но освободиться не получилось… пока он сам ей не позволил.
Мужчина сел, согнувшись, мускулатура словно стала еще шире, когда грудь расправилась, удерживая вес его плеч. А потом его голова повернулась в сторону открытой вены на ее запястье.
Он издал животный рык.
Теперь эта татуированная костлявая рука тянулась к ней. Требуя ее. Затаскивая ее в ад, который он хранил в своей черной душе…
– Нет, – приказала Мэй. – Я запрещаю брать больше, чем тебе нужно. Ты не можешь причинить мне боль.
Когда фраза, твердая как сталь, вылетела из ее рта, Мэй понятия не имела, откуда у нее эта уверенность. Но сомневаться в себе она не собиралась.
Ей нужно выжить – ради своего брата.
Иного быть не может.
Когда мозг Сэвиджа снова подключился к сети, первым ощущением был аромат женской крови. Даже несмотря на то, что вокруг них было полно его собственной крови, а также на ее руках, ее толстовке... ее губах... ее запах сумел пересилить все. Она ощущалась как свежий луг в звездную ночь сразу после теплого весеннего дождя.
Захватывающий аромат. Успокаивающий. Чистый.
И ему хотелось все больше и больше вдыхать этот воздух…
Нахмурившись, Сэвидж сосредоточился на бледном, испуганном лице. Она была красива, подумал он, в неброской манере, даже несмотря на то, черты ее лица не покрыты косметикой, ее глаза украшены только ресницами, а волосы просто зачесаны назад. И ее губы шевелились. Она говорила с ним. Наверное, просила ее отпустить. Не причинять ей боль. Может, она умоляла...
Черт.
Он все еще был жив.
Проклятье.
Оцепенев от нарастающего раздражения, Сэвидж посмотрел на свою руку, сжимающую ее предплечье. Из свежего укуса на ее запястье капала кровь, красная и блестящая... текла вниз, прямо на его хватку.
Это был ее вкус в его рту, райский вкус, который зажег его, позвал обратно, привел к ней, как собаку, призванную своим хозяином.
И что теперь? Ему нужно было принять решение. Убить ее и выпить всю ее кровь. Или отпустить и сразу же уйти. Потому что если он останется, а она все еще будет жива? Он трахнет ее и выпьет досуха.
Обдумывая эти полярные варианты, Сэвидж понимал, что его скверным образом характеризовал тот факт, что он раздумывал, позволить ли выжить невиновной. Но, по прошествии долгих лет, у него в принципе не осталось характера. Не было и части того, кем он когда–то являлся. Он представлял из себя машину смерти, скитающуюся по свету, и трагедия для этой женщины заключалась в том, что она решила остаться с ним, а не сбежать с толпой.
– Ты – Преподобный? – хрипло спросила она.
Или, по крайней мере, он думал, что она спросила именно это. Его отвлек этот ее запах, ее вкус... и тот факт, что он был полностью возбужден.
– Мне нужно знать, – сказала она. – А тебе нужно жить. Бери то, что тебе нужно, но не больше.
С этими словами она прижала запястье к его рту, колотые ранки – к губам… и он сразу же потерялся, как в момент своей смерти, его разум плыл в море скомпрометированных чувств, его тело больше не принадлежало ему. Его сердце пропускало удары, легкие застыли.
Он не мог глотать так быстро, как хотел. Он чувствовал себя бездонной ямой.
Сэвидж откинулся к ней на колени и смотрел прямо на женщину, пока пил из ее вены. Она не избегала смотреть ему в глаза, чему он не удивился. С таким как он подобная женщина не захочет вступить в отношения по доброй воле… и не потому, что она была аристократкой. Он мог сказать по одежде и сумочке, что она принадлежала к гражданским, но не это их разделяло.
Он очень хорошо знал, что он такое, и ничто живое не должно оставаться с ним наедине. Мужчина это или женщина.
И все же, сейчас она ему помогала. По причинам, не поддающимся объяснению.
Я тебя не убью, пообещал он ей мысленно.
Это была минимальная любезность, которую он ей задолжал, не так ли?
На этой ноте Сэвидж оторвался от ее вены, запястья… и, со стоном, поднялся с ее колен.
Неуклюже перевернувшись на живот, он отполз от женщины, его ладони и массивные руки делали работу, ноги сучили по бетону, ботинки превратились в пару чугунных колодок. Когда он оказался за пределами гигантской лужи крови, которую оставил после себя, когда между ним и женщиной оказалось добрых шесть или семь футов, Сэвиджпозволил себе снова рухнуть.