Обольстительница

Грэм Хизер

Она почувствовала, как жжет в глазах и в горле. Она не имела права рисковать будущим ребенка из-за своих страхов! И все же…

– Райза… – Он тронул ее за локоть. Райза вздрогнула от неожиданности.

– Да?

По-видимому, это оказалось именно тем словом, какое полагалось произнести в тот момент. Ее попросили произнести слова брачного обета. Она едва выговорила их, заикаясь и запинаясь. Но это, по-видимому, не имело никакого значения. В следующий момент ее рука оказалась в руке Джерома. Он надел ей на палец обручальное кольцо, которое на удивление точно подошло по размеру.

– Шампанского! –

воскликнула Элайна, стараясь говорить естественно.

– Да, и побыстрее, – поддержал ее Йен. – Надо еще оформить документы.

Пока Райза дрожащей рукой выводила свою фамилию на документе, согласно которому она стала миссис Маккензи, Элайна разлила шампанское. Подала бокал Райзе:

– Желаю счастья!

Райза взяла бокал, сознавая, что ее взгляд, вероятно, выражает осуждение. Предательница!

Элайна в ответ пожала плечами. В следующий момент Райза оказалась в объятиях друзей. Йен с улыбкой смотрел на нее сверху вниз.

– Все-таки ты стала Маккензи. Я теперь, наверное, никогда не избавлюсь от чувства ревности.

Райза тоже улыбнулась в ответ. Лжец! Он любит только свою жену и никогда не любил никого другого. Как ей хотелось возразить ему, сказать, что она не Маккензи и никогда не станет настоящей Маккензи. То, что произошло сейчас, всего лишь формальность.

– Джером, скоро рассвет, – напомнил Йен.

Райза услышала за спиной неторопливый голос Джерома:

– Да, я знаю.

– Я пошел, – торопливо произнес преподобный отец.

– Благодарю вас, святой отец. – Джером вложил в руку священника золотую монету Соединенных Штатов. – Это для ваших прихожан, сэр.

– Да-да, конечно. Спасибо. Но только не забывайте, пожалуйста, что меня заставили это сделать. Янки иногда поступают очень жестоко с теми, кто помогает мятежникам.

– Конечно, вас заставили, сэр.

Священник кивнул и быстро вышел из комнаты. Райза наблюдала за Йеном. Он обнял свою располневшую беременную жену и повел к двери. На пороге обернулся к Джерому:

– Не забывай, у тебя мало времени.

– А мне много времени и не нужно.

– В таком случае доброй ночи. Храни тебя Господь.

– Храни нас всех Господь… чтобы пережили эту войну.

Джером поднял бокал с шампанским. Когда Йен с Элайной вышли, он поставил бокал на стол. Обернулся к Райзе. Она почувствовала, как горячий румянец залил щеки. Инстинктивно отступила, ухватилась за каминную доску.

Широким шагом он приблизился к ней. Взял ее за подбородок, поднял голову, заглянул в глаза:

– Не волнуйтесь, миссис Маккензи. Со мной вам бояться нечего.

– А вы когда-нибудь видели, чтобы я боялась, капитан? Он улыбнулся своей немного насмешливой улыбкой:

– Должен признаться, боязливой вас вряд ли можно назвать. И все же, повторяю еще раз, вам совершенно нечего бояться… если не забудете, о чем говорится в брачном обете. Оставайтесь здесь, Райза, так, чтобы я мог найти вас.

– Я и не собираюсь никуда уезжать.

– Я думал, может быть, тебе поехать в Джексонвилл, но там сейчас очень неспокойно. Конечно, есть еще Чарлстон.

– Нет, – поспешно проговорила Райза. Он вопросительно приподнял брови. – Чарлстон слишком… южный.

– Вот то-то и оно.

Райза покачала головой, глядя ему прямо в глаза:

– Я не могу сделать из тебя янки, Джером. Но и ты не в силах превратить меня в мятежницу.

– Это верно, – тихо произнес он.

– И кроме того, твоя невеста живет в Чарлстоне.

– У женатых мужчин невест не бывает.

– Твоя бывшая невеста живет в Чарлстоне.

– Ну и что из этого?

– Мне бы не хотелось осложнять тебе жизнь.

– Это очень благородно. Ты думаешь о других.

Как ей хотелось его ударить. Она едва сдерживала себя.

– Я остаюсь здесь.

– В городе, занятом северянами, – сухо произнес он.

– В южном штате. С Элайной. Во Флориде.

Райза опустила ресницы. Он внимательно наблюдал за ней. Ничего не возразил. Прошло несколько секунд, прежде чем он заговорил:

– Я прекрасно понимаю, как опасно путешествовать в наши дни. Но мне бы хотелось, чтобы мой ребенок родился в моем семейном гнезде. Это не такая большая плантация, как у моего дяди в Симарроне, но это наше фамильное поместье. Ближе ко времени родов я сообщу тебе, когда смогу приехать и забрать тебя домой.

– Благоразумно ли это, сэр? Мой отец…

– Твоему отцу придется смириться с тем, что ты теперь замужняя женщина.

– Я долго ничего о нем не слышала. Он, наверное, волнуется.

– Ну так напиши ему. Скажи, что ты здорова, вышла замуж и больше не обязана повсюду следовать за ним. Теперь ты будешь следовать за мужем.

– Мое сердце и разум указывают мне путь!

– В таком случае, любовь моя, молись, чтобы они вели тебя в нужном направлении. – Он чуть отступил назад. – Если я тебе понадоблюсь… не важно, для чего… тебе стоит только позвать. Я появлюсь, как только смогу. Спокойной ночи, Райза. Береги себя… и нашего ребенка.

Он круто повернулся, открыл дверь и выскользнул в ночь. Исчез так же неожиданно, как и появился. Как видение.

Глава 18

– Ну и какие новости?

Сидни подняла глаза от письма и залилась румянцем. Оказывается, ее пациент – военнопленный полковник армии северян Джесс Джон Холстон – проснулся и внимательно наблюдал за ней.

Этот умный, тонкий, проницательный красивый человек с темно-каштановыми волосами и горящими карими глазами попал в плен во время жестокой битвы и был при смерти. Конфедераты до сих пор считали его необыкновенно ценной добычей. Превосходный кавалерист, державшийся в седле так же хорошо, как любой южанин, он снискал величайшее уважение всех конфедератов, после того как отменил казнь их пятерых солдат. Этих солдат собирались повесить в долине Шенандоа за шпионаж. Северяне, уверенные в том, что пятеро шпионов выдали их позиции людям Джексона, в ярости готовы были линчевать несчастных. Но тут вмешался Холстон. Он напомнил своим людям, что ничего еще не доказано и что Господь покарает их всех, если они не будут соблюдать элементарные правила человеческой этики. Однако ценность его как военнопленного заключалась, разумеется, не в его гуманизме. Линкольн в свое время привлек Холстона к участию в большой разведывательной операции, спасшей жизни сотен людей. Шла большая шахматная игра. Холстон, имевший лишь чин полковника, тем не менее благодаря своей репутации при обмене военнопленными мог стоить двух генералов.