Оборона дурацкого замка. Том 1. Том 2
Шрифт:
— Ты уже видел список, о котором говорил Акургаль? — Поинтересовался попаданец у Уру. Тот вопросительно поднял бровь, но ничего не ответил на такую вызывающую фамильярность. Лишь кивнул куда-то в темный угол и отвернулся. Кажется, его все еще коробила здешняя непосредственность. Пусть уже и не от всех, но от тринадцатилетних пацанов, которые говорили с ним на равных — так уж точно.
Впрочем, мужчина никак не показывал свою неприязнь. И Стас одобрял такую линию поведения. Ситуация казалась неприятной для Уру, но абсолютно справедливой: ДЕЙСТВУЮЩИЙ чиновник имеет право на определенный статус, обращение и лояльность, особенно в "диких" номах, откуда родом и Стас, и
"И очень хорошо, что он сам это понимает. Хотя все еще старается держать дистанцию от остальных, но уже меняется", — С ноткой удивления подумал Стас.
Впрочем, изменился не только этот сноб. Абсолютно каждый из сидящих у костра людей что-то вынес для себя после тяжелого боя. Помрачнел и озлобился Юлвей, который теперь все свободное время проводил со своим мечом. Демон-культиватор слишком наглядно показал ему разницу в силах.
Осунулся и как-то поблек Иккагецу, которого с самого поступления на службу только и делали, что макали в грязь. Но только во время волны он понял, ЧЕМ реально чревата размолвка и пренебрежение в отряде. Может поэтому и пошел на такой риск. Растерял свою спесь и ожесточился Уру, переставший вкладывать в свою вечную улыбку издевательский или саркастический оттенок.
Даже Камей стал вести себя по-другому: перестал чураться общества остальных, перестал подначивать и провоцировать своих сокомандников. Меньше стало разговоров об алкоголе, женщинах, каких-то мутных провокаций и ругани со случайными новобранцами из других отрядов. Стас успел оценить степень его серьезности еще в госпитале. Нет, мужик все еще оставался собой, но приоритеты пересмотрел. Понял, наконец, в какое страшное место сумел угодить. И перестал сокрушаться о "воле" и "большой земле".
О Ване и Кане и говорить не стоит. Но если первый за время отсутствия своего приятеля старался составить компанию Юлвею в тренировках, а потом доставал самого Стаса, то последний сгорбился, обрюзг и постоянно медитировал. Причем с мизерным эффектом. Скорее всего, просто пытался успокоиться и найти в себе силы жить дальше, а не решил следовать по пути самого попаданца.
Вдобавок, у всех товарищей Стаса поменялось выражение лица. Оно стало более жестким, непреклонным. Заострились черты, поджались губы, а на дне их глаз время от времени мелькала странная, неприятная эмоция, уже виденная попаданцем у Акургаля раньше. Эмоция зверя, познавшего голод и отчаяние. Загнанная в угол крыса, которая избежала смерти, но теперь видела ее в каждом тупике.
А еще места у костра стало больше. Вань с Канем все также кряхтели на полигоне. Оба показывали худший результат среди всех, кто принимал участие. Юлвей махал мечом, не став даже пытаться освоить разминочный комплекс, Десятник с палкой наперевес наворачивал за Камеем круги и хлестал его хворостиной, Юншэн опять где-то пропадал, а Сянь… Место Сяня отныне навсегда останется пустым.
— Где фармацевт? Я отнесу ему порцию, — Спросил Стас у Ма. Тот было осклабился, готовый выдать новые остроты, но потом наткнулся на стылый взгляд все еще детского лица и смешался.
— Где Юншэн? — Обманчиво тихим, шелестящим голосом повторил свой вопрос Саргон.
— Пусть дождется остальных и ест вместе со всеми, — Буркнул Ма, отводя взгляд. А затем перевел взгляд на стоящего у входа Уру и преувеличенно бодрым голосом громко сказал ему:
— Хей! Как насчет игры в бел-накбу? Один слепой старик из вашего нома здорово научил меня… — Он не успел договорить. Стас коротко, без замаха, ткнул его костяшками
— Не смей меня игнорировать, — Все тем же спокойным тоном произнес попаданец. Одни только Боги знали, чего ему стоило контролировать свои связки так, чтобы не сбиться в шипение или не начать орать в гневе.
Последнее и вовсе считалось очень грубой ошибкой. Орущий человек автоматически расписывается в собственном бессилии. Это, кстати, хорошо чувствуют дети, поэтому они и не уважают часто орущих взрослых. Так, визгливая чайка, которая раздражает, но не является авторитетом.
Шипение тоже не лучшая тактика для запугивания, хотя и не такая плохая. Но для человека всегда самое страшное — это когда ожидания и реальность отклоняются друг от друга и он не понимает, чего ему ждать. Тогда жертва бессознательно идет по самому худшему варианту. Если человек, который только что тебя ударил, злится — то это нормально, "с этим можно работать" — считает наш мозг.
А если он улыбается? Значит он невменяем и способен на что угодно. Примитивный, но очень наглядный пример куда более глубокой работы "мозга рептилии".
Стас не улыбался, но и не показывал признаков гнева. Чем еще сильнее давил на своего оппонента.
— Если ты будешь мне вредить или меня игнорировать, или еще как-то ущемлять, портить вещи или репутацию… Ну ты понял, — Стас пренебрежительно помахал в воздухе ладонью, — То я побью тебя, а затем всю ночь буду лить холодную воду тебе на голову. Я ведь не убийца. А так, мне даже интересно будет, какую именно дрянь ты от этого подцепишь. МОжет даже не умрешь, кстати. Просто… ослабнешь.
"…И тебя добьют демоны", — Повисла в воздухе не произнесенная фраза.
Ма отчетливо передернуло.
Стас довольно хмыкнул, правда, уже про себя. Еще один трюк — показывать именно то, что ожидает от тебя собеседник. То есть действовать в заданных чужими ожиданиями рамках. Прием специфичный, но иногда — довольно действенный. Вот как сейчас.
Стас ведь еще не мог пугать людей одним своим видом, как Ксин. Угрожай он убийством, или травмами, или даже ядом — Иккагецу бы не поверил. Наоборот, мог осмелеть, решить, что его берут на слабо. Ну и что, что Стас сильнее? Если один из противников не может нанести серьезный урон другому, то сила сама по себе отходит на второй план.
Ну не ложится на Саргона образ отморозка, слишком уж он мягкий, по сравнению с местными. Что хорошо видно. Зато такой изощренный вид — отомстить, но вроде как не смертельно и даже не болезненно, однако с гарантией — мог прокатить. Именно из-за иезуитской хитрости в сочетании с душевной мягкостью.
— Фармацевт сейчас варит что-то во дворе казармы, — Сдался бывший вор. Он ничего не сказал на монолог Стаса, но сама его речь являлась таким ответом. По крайней мере, в ближайшее время он никак вредить не будет.
— Хорошо, я тогда пройдусь. Не скучай без меня, — Похлопал Стас вора по плечу. Тот заскрипел зубами, но ничего не ответил, а радостный Саргон уже почапал к своему молчаливому приятелю.
Юншэн действительно обнаружился во дворе казармы. Вот только, вопреки ожиданиям Стаса, он ничего не варил. Лишь задумчиво шевелил губами, перебирая в бледных, тонких как у пианиста пальцах пучки трав, маленькие глиняные кувшинчики с оттисками каких-то символов, а также сушеные связки всякой дряни, вроде кроличьей лапки или петушиных шпор.