Оборотень для охотника
Шрифт:
Хилли пожал плечами, и показалось, что туго натянутая материя его куртки треснет, не выдерживая такую гору плоти под собой.
– Ты еще слишком молод, малыш, и не понимаешь, о чем говоришь.
– Я хочу уйти, – сообщил Лекс. – Мне скоро будет двадцать три, и я могу отвечать за себя. Я хочу поискать Питера, хочу попробовать узнать, что стало с отцом, и я хочу увидеть мир за пределами этих лесов.
– Малыш… – повторил Хилли, словно не мог найти более подходящего ответа.
– Хватит звать меня малышом, – рыкнул Лекс.
– Тогда не поступай, как ребенок. Не веди себя глупо и необдуманно, возьми свою жизнь в руки, Лекс. Может, через пару лет…
Хилли не смотрел ему в глаза, когда произносил эту ложь. Но Лекс и так все прекрасно понял, еще в первый раз, когда Лерой запретил ему вернуться в Нью-Йорк и поискать отца или хотя бы тех, кто мог его знать. Без разрешения он не имел возможности официально въехать на территорию другого штата, по крайней мере один, без сопровождения.
– К черту, ты и сам это знаешь. Лерой не отпустит меня!
Хилли ухватил его за руку, когда Лекс попытался встать со стула, и больно сжал ее. Его пальцы давили, как стальные клешни, а в лице читалось явное предупреждение. Возможно, последнее, на которое способен Лерой, прежде чем наказать его.
– Ты делаешь только хуже, малыш. – В глазах Хилли горели те же огоньки, что и в его собственных зрачках. Лекс чувствовал повелительную силу чужого зверя, давление более старшего и опытного оборотня, но все равно не мог смирить себя. Подчиниться.
Тедди принес кофе и разрушил хрупкую связь, которую Хилли успел выстроить между ними за пару секунд. Лекс дернулся и закрыл глаза, выпихивая его из своего сознания, закрываясь и наглухо запечатывая все эмоции. Лерой был довольно сильным эмпатом, и если мог поймать эмоции на поверхности сознания, никогда не отказывался прочитать чужую душу.
Лекс пошел на выход и вывалился на улицу, не ощущая холода, выпивка грела лучше любого пальто. Мимо проехала машина и чуть не окатила его мокрой юшкой из подтаявшего снега и грязи. Лекс взглянул направо и запахнул куртку, сзади хлопнула дверь, кто-то последовал за ним, но он даже не обернулся, зная, что это одна из шестерок Лероя. Ноги сами понесли его дальше по улице, без цели, без какого-то явного намерения и даже без плана уйти от слежки. Он слишком устал, чтобы собачиться с мелкой сошкой из-за приказов свыше.
Шагая по промерзшему асфальту, Лекс задавался вопросом, знал ли Питер, когда привез его в Бангор, кто такая Сара Плинт? Добрая тетушка, которая согласилась принять осиротевшего подростка? Бездетная женщина, страдающая от бездетности? Ведьма, которая по силе могла обскакать любую местную колдунью? Сара говорила, что ее сестра была совершенно обычной, без всякой магии, чтения мыслей и отросших в ночи клыков и когтей. Простой девушкой, которой не повезло связаться с оборотнем.
Эмили Лорен Плинт исколесила половину Америки, прежде чем встретила их с Питером отца. После окончания школы у нее было не много вариантов – либо выйти замуж и стать матерью семейства, проведя всю жизнь в одном месте, либо попробовать поступить в университет. Она выбрала второй пусть и уехала учиться в Калифорнию. Затем недолго жила в Неваде и перебралась в Небраску, когда первый муж, с которым она сошлась еще в колледже, начал поколачивать ее. Затем встретила их отца.
Лекс почти его не помнил, ему едва исполнилось пять, когда отец в один прекрасный день просто не вернулся домой. Мать прождала три дня, взяла вещи, своих сыновей и совершила последний в своей жизни забег. Мама видела «других», рассказывая детям перед сном совершенно фантастические истории, которые спустя годы оказались чистой правдой.
Благодаря матери он всегда подозревал, что мир не такой плоский, каким его видели люди. Мама хотела для них лучшего, другой жизни, и уж точно не желала Лексу гнить в Бангоре до конца его дней под пятой Лероя Хадсона. Эмили была потрясающей женщиной, хотя, как и Питер, не принадлежала к двойному миру, в котором теперь вынужден был жить ее младший сын.
Сара ввела его в местное общество, где его статус не был чем-то диковинным. Она открыла ему глаза на их тайное сообщество существ, которые лишь выглядели как люди. Со временем Лекс, как и Эмили, за версту начал видеть «других», таких, как Хилли – огромный, неторопливый гризли, Тедди с его неловкими улыбками и удлиненными клыками, Лерой, который читал людей, словно открытую книгу. И всех остальных, живущих по законам их слоя, иначе ордер и смерть, второго не дано в этом мире. Спецслужбы строго следили за такими, как они, и их популяцией. В современном мире оборотень и чихнуть не мог, чтобы не вызвать пристальное внимание людей в черном. И они были совсем не такими, как показывают в голливудских фильмах.
Хуже них были только рейнджеры, которые гонялись за ордерами по всей стране, чтобы иметь возможность завалить очередного провинившегося перед властями и собственной расой. Официальный контроль над численностью поголовья вампиров, оборотней и прочей нечисти вели только в шести штатах: Вашингтоне, Нью-Йорке, Калифорнии, Техасе и Луизиане. За последний штат следовало поблагодарить вампиров, которые пару сотен лет назад хорошо пустили корни на этой земле. Мелкие кровопийцы плодились как кролики, потому что, в отличие от оборотней, могли обращать любого недопитого досуха человека. Стать оборотнем можно было, лишь родившись таковым.
Только в Бангоре промышляло по меньшей мере три ведьмы. Вампиров в городе было настолько много, что они даже имели свой клуб, но не брезговали ходить в те места, где легко могли пересечься с ликанами, такими, как сам Лекс. Второсортные романчики не преувеличивали любовь тех и других, но вампиры всегда придерживались собственной выгоды, а не сомнительных правил чести. Многие торговали своей кровью так же активно, как и пили чужую. Кровь вампира всегда была панацеей от любых невзгод, главное, как ее употребить. Она могла усилить эффект лекарств и излечить даже рак, сделать из дешевой наркоты амброзию, усилить действие виагры без приапизма, подарив невероятный оргазм, и многое-многое другое.
Из оборотней Лекс знал от силы человек двадцать, не считая Хилли; в основном это были волки. Их всегда было больше, и они держались особняком. В некотором роде он их понимал и тоже старался избегать, но иногда на охоте сталкивался с волками нос к носу, и тогда уже побеждал самый быстрый и сильный.
Юное потомство Хилли тоже грозило пополнить численность оборотней. Но не всегда от человека оборотень мог получить продолжателя его генотипа. Поэтому оборотни сводились зачастую в рамках вида, но и таких случаев, как у Лекса, было немало.