Оборотень по объявлению. Рыжий-бесстыжий
Шрифт:
– Показал зверя, ядрен батон? – Я старался держать себя в руках и не фантазировать.
– Ну да. Девка в обморок и грохнулась. До сих пор не пришла в себя.
– И где она?
– В медпункте.
Последнюю часть разговора слышал подъехавший Саша. Его пустили без вопросов, ведь в мире сверхов оборотнем нельзя было вдруг прекратить быть.
– А у нее светлые волосы или каштановые? – спросил он, хотя я уже взял направление на лекарский домик.
Я затормозил.
– Каштановые. Распущенные.
Так,
– А с пучком на голове?
– А, эта? Приглянулась Казимиру. Сказал ей, что лекарство нужно подруге купить, а сам на свидание повез.
Он еще не успел договорить, а я уже увидел мир в красном свете из-за пелены ярости перед глазами. Смог только выдавить вопрос:
– Куда?
– Да кто его знает? Я свечку не держал! – хохотнул дозорный кошак.
– Думай, ядрен батон, – рыкнул я так, что он сразу перестал ржать и выпрямился.
– Что случилось-то?
– Походу, истинность, – сказал Саша.
И кошак побледнел.
– Казим тот еще бабник. Ни одна дева еще не устояла, – промямлил он.
Я медленно закрыл глаза, а когда открыл, кошак встряхнулся от моего взгляда и попятился назад, поднимая вверх плечи.
– Арс, не надо. Дай пять сек. Сейчас выясню любимые места Казима.
Я не мог говорить. Горло словно перехватило спазмом. Я едва сдерживался, чтобы не разнести тут все до камня. И сделал бы, если бы это помогло найти мою пару.
Кошак был быстрым. Уложился в пятнадцать секунд.
– Лейтенантская, 22. Ресторан «Саманд».
Мой железный бегемот рычал, словно лев в клане кошачьих, унося меня по нужному адресу.
***
Василиса
У киношников есть поверье: если сценарий упал – надо на него сесть. И неважно, в снегу он оказался, в луже или, как в нашем случае, в чьих-то отходах жизнедеятельности. Сесть надо.
Так наш главный актер продемонстрировал, насколько он хорош в национальном матерном, а вся съемочная группа старалась не ржать неприлично громко.
Главная актриса тоже отличилась – в шатер гримерки вошла с правой ноги, из-за чего сама так расстроилась, что расплакалась, и весь грим потек. Пришлось успокаивать, поить чаем и заверять, что палатка – это не гримерная комната с четким порогом.
Потом «синяк» не приехал. Небесно-голубая будка уличного туалета завалилась на бок на подъезде к месту съемки.
А киношники – народ жутко суеверный. Даже второй режиссер, который следил за выполнением плана съемочного дня, принялся отговаривать ЛМ сегодня снимать. Но тот был неумолим: «Сегодня или никогда».
И вот, когда приготовились давать команду «мотор», режиссер отдал распоряжение фокуснику:
– Адольф и Луиза, молочный план.
Кусты за спиной актеров затряслись.
Оператор
– Стоп. Давай пасхальный план, фокусник, – сказал ЛМ в громкоговоритель.
И актеры отразились на его мониторе по бедра.
– Мотор!
И тут те кусты, что тряслись, стали издавать нечто среднее между противным хихиканьем гиены и человеческим приступом астмы.
– Стоп! – Режиссер вскочил с места, ринулся за кусты, а там никого.
Все переглянулись. Главный актер понуро покосился на измазанный сценарий:
– Не надо было ронять.
– Чьи шутки? – Лаврентий Михайлович строго посмотрел на всех. – Домой не хотите?
Торчать здесь не хотел никто, поэтому все быстро забыли про необычные кусты и начали снова.
Ассистентка щелкнула хлопушкой раньше времени, и все думали, что ЛМ сейчас сорвется, но он сделал вид, что ничего не происходит.
Но любой киношник уже знал: надо сворачиваться и уходить, ничего путного из этого не выйдет. Приметы не зря придуманы. Сбываются.
Все замерли в ожидании следующего происшествия, потому что если все пошло кувырком – бесполезно упорствовать. И оно не заставило себя ждать. Прямо во время съемок в кадр вылез непонятно откуда взявшийся степной кот.
Конечно же, весь фокус внимания он перетащил на себя.
– Сбежал из заповедника, – решили все.
И начали снимать заново.
– Простите, вы не подскажете, как пройти на рынок? Свежей рыбки хочется, – неожиданно спросил прямо у уха режиссера молодой парень.
– Ты кто? – удивился ЛМ. – Иди отсюда. Не видишь – снимают! Кто пустил постороннего на площадку?
Не успели все и глазом моргнуть, как незнакомец исчез, а потом появился на другом конце площадки среди актеров.
– Так где рынок? – спросил парень у главного героя, стоя ровно за краем кадра.
И снова словно растворился в воздухе, появившись за плечом у режиссера.
– Не отвечают. Может, хоть вы подскажете, где рынок?
ЛМ медленно встал со своего режиссерского стула, протянул руку, хотел дотронуться до незнакомца, но тот смазанной фигурой быстро рассек пространство и спрятался за мной.
– Привет, красотки. Рынок не видели? – спросил парень, улыбаясь только мне.
И подмигнул так, что поднял один уголок рта и оголил зубы.
– Клыки. Невероятная скорость. Упырь, – странным голосом, почти без эмоций, заметила Ксю, покосившись на меня.
– Трюки, грим, иллюзии, – предположила я, посмотрев на нее в ответ.
Парень знатно удивился нашему разговору, даже наклонился к нам, уже демонстрируя белозубую клыкастую улыбку.
У меня всегда на всякую чертовщину откликается жуткий скептик.