Оборотень (Приквел к Крестной дочери)
Шрифт:
Зверь наконец-то начал слабеть, теперь это стало заметно.
Себастьян огляделся, выискивая какое-нибудь оружие взамен того, что осталось в медведе. Увидел оброненное Марко копье, подхватил его с земли и со всех сил вогнал зверю в грудь. Упер древко в землю, подпер его ногой.
Ренато сделал то же самое со своим копьем. Чувствуя смерть, оборотень взревел и дернулся вперед, к инквизиторам. Зверь оглушительно ревел, в ослеплении яростью нанизывая себя разом на два копья. Он хотел добраться до врага любой ценой. Перекладины не выдержали, погнулись, погрузились в тело гигантского оборотня. Он взревел еще громче, обдав инквизиторов брызгами зловонной слюны. Ренато что-то крикнул, но Тано не услышал. Он смотрел в налитые кровью
Когда желтые клыки размером с пару ладоней приблизились совсем близко, кто-то с силой оттолкнул Тано в сторону. Себастьян упал, приложившись плечом о крыльцо. Вскочил и увидел оторванную медведем голову Ренато, катящуюся ему под ноги. Мертвые широко раскрытые глаза. Залитые кровью седые волосы… Командир оттолкнул Себастьяна в сторону, но сам спастись не успел.
Ненависть ядовитым дурманом заволокла глаза Тано. Он с голыми руками ринулся на противника, позабыв и про страх, и про осторожность. Ослабевший, шатающийся зверь попытался ударить инквизитора уцелевшей лапой. Себастьян уклонился, а потом схватился за рукоять меча, торчащую из груди медведя.
Отчаяние и боль придали силы. Издав яростный крик, Тано выдернул клинок из тела противника и почти сразу же вонзил его хищнику под челюсть. Новый рев медведя прервался бульканьем. На Себастьяна хлынула горячая кровь. Оборотень зашатался, взмахнул лапой и упал, накрыв собой труп Марко.
Тано распрямился, посмотрел на поверженного зверя, тяжело оперся о крыльцо. Сейчас ему хотелось только одного — умереть. Перед глазами все расплывалось, сильно мутило, но оборотню следовало отсечь голову любой ценой. Кое-как Тано заставил себя собраться и сделать несколько шагов к неподвижно лежащей на земле огромной туше. Удар. Еще удар. Себастьяну пришлось нанести более десятка ударов, прежде чем косматая, залитая кровью оскаленная голова упала к его ногам.
Насилу вернулся к крыльцу. Повалился на ступени и потерял сознание.
И снилось Себастьяну, как Ренато распекает Марко за несдержанность, как Диего предлагает сходить в новый трактир, как какая-то странно одетая женщина говорит ему: «Надеюсь, ты будешь достоин моего дара», как Трамонтано мчит ночью, неся на спине кого-то незнакомого — то ли юношу, то ли женщину. Снился медведь, осажденный черными лохматыми псами.
Все тело горело, словно в огне, а он даже проснуться не мог. Невыносимо хотелось пить.
Спустя время сквозь спутанное сознание Себастьян ощутил, что кто-то его поднимает и куда-то несет, чьи-то голоса звучали, искажаясь, проходя через пелену забытья, но он не понимал ни слова. В рот полилась вода, он жадно пил ее, хотя глотать было мучительно больно. Тано то падал в пучину странных снов, то вновь добирался до их границы с реальным миром.
Ему снилась мать, которая ласково гладила его по голове. Ему снился отец, которого он никогда не знал. Но эти чудесные и приятные сны потом сменялись другими, полными кровью и убийств. И так по кругу до тех пор, пока Себастьян не смог открыть глаза.
Первое, что он увидел, очнувшись, — это серое деревянное распятие, висящее напротив кровати в его келье. Значит, помощь пришла. Значит, его нашли. Попытался сесть. Получилось, хотя голова немилосердно кружилась, и страшно хотелось есть.
Кое-как оделся. Вышел в коридор. Привычный с детства темно-серый камень над головой сегодня давил на него, будил страх. Себастьян вышел на задний двор. Там брат Мигель, который, похоже, в этот день дежурил на кухне, как раз поймал курицу и потащил ее к колоде. Завидев Тано, он приветливо помахал ему
— Никак очнулся! Ну и здоров же ты спать, Себастьян! Ты голоден? Скоро будем трапезничать, но если срочно, то сейчас пойдем, накормлю.
— Спасибо! — поблагодарил его Тано, с трудом выговорив слово. Во рту было как в пустыне.
— А тут, пока ты без сознания лежал, такое было! — Мигель явно жаждал поделиться новостями. — В общем, когда тебя нашли, нашли и записку, и оборотня этого дохлого. Он к тому моменту, понятное дело, человеком стал. Тьфу, — брат сплюнул на землю. — И пошли чудеса. Голову оборотня привезли в Кастель-Рива, сунули под нос старосте для опознания, а тот бах и в обморок. Пошли дальше раскручивать и выяснили. Этот самый староста из Дарачи сынка своего вырастил настоящим злодеем. Как братья догадываются, виконт де Луто тоже был оборотнем. Опросили его высокородную родню — картина понятная. Виконт пропал на охоте, где травили огромного медведя. Тот всех собак задрал и пару егерей, но де Луто все же смог принять его на копье. Победил, голову отрезал, а через день пропал с концами. Скорее всего, понял, что сам стал таким же вот… медведем. Понятия не имею, как ему удалось, но де Луто ухитрился жить, никого не убивая, ведь до последнего времени в тех местах все было тихо и мирно. Никто не погибал и не пропадал. Староста навещал виконта, сыр ему носил, хлеб. Говорит, что де Луто не ел мяса. Вообще. Вел чуть ли не праведную жизнь. За еду платил щедро. А тут сын старосты прознал про деньги, прокрался в убежище виконта и зарезал его во сне. Подробностей никто не знает, но, похоже, де Луто успел его укусить, иначе как бы его убийца оборотнем стал? Может, потому и голову ему парень отсек. Наверное, так. Так вот, этот сынок старосты кошель у виконта умыкнул и сделал вид, что так и было. А на охоту как пошли, он кровь увидел и тут же оборотился. Всех поубивал, один староста сбежать и успел. Прихватил все семейство и деру. Потому, поди, и не хотел рассказывать про оборотня, что сына жалел. «Добрый» человек воистину. Ради сыночка и односельчан не помиловал. Думал, если все погибнут, то подробностей никто и не узнает. А сам оборотень отсиживался у вас под боком в отчем доме.
— Там же дверь намертво была заперта, — хрипло сказал Себастьян.
— А он человеком пробирался через подпол. Там в кустах выход был. В медведя позже обращался и нападал.
— А я… — Тано посмотрел на свои руки. Его прошиб холодный пот при мысли о том, что оборотень во время битвы мог его ранить.
— Да ничего ты. Осмотрели — ни царапины. Одни синяки и ссадины. Видно, у Господа на тебя какие-то планы, что он так тебя оберегает.
— Мальчик… Пако… — Себастьян судорожно втянул воздух. Сердце колотилось, и дышать было все тяжелее.
—…благополучно добрался до монастыря и вызвал подмогу. Потому тебя так быстро и обнаружили. А Трамонтано твой сейчас на конюшне, не изволь беспокоиться.
Мигель уложил трепыхающуюся и отчаянно кудахтающую курицу на колоду и одним ударом тесака отделил ей голову.
Невыносимый запах крови ударил в нос Себастьяна. Голова закружилась еще сильней, а с губ сорвалось нечеловеческое рычание. Тело словно пламенем объяло.
— Эй, что с тобой? Себастьян, ты что?! Спасите! — в голосе Мигеля слышалась паника.
В нос били тысячи сильных запахов. Кровь, куры, сено, пыль, пот, люди, навоз, лошади, множество сорных трав, камень, копоть… Тано чувствовал малейшие оттенки и нюансы, но запах крови был всего сильней. Этот проклятый запах делал голод нестерпимым.
Изо рта вырвался медвежий рев. Земля вдруг стала какой-то удивительно далекой, будто Тано вырос раза в полтора или даже больше. Разорванная в клочья одежда лоскутами повисла на теле огромного медведя. Сознание Себастьяна быстро померкло, сменившись кровавой пеленой безумия. В голове бились не имеющие никакого смысла звуки: «Оборотень! Проклятый оборотень!» Сводил с ума вихрь запахов.