Оборотная сторона героя
Шрифт:
В ответ из-за стволов деревьев пустили короткую автоматную очередь.
Кто-то из его ребят не выдержал и, не дождавшись приказа, пальнул в ответ.
Глушитель мгновенно рванул к «Хаммеру» — в бронированной машине он и в безопасности, и ребятам своим не мешает. Но прежде, чем забраться в салон, он заметил несколько человек, заходивших к ним в тыл. Присмотрелся — и заорал:
— Прекратить огонь!
Заорал не размышляя и не сомневаясь. Потому что это была не Холера.
Это был армейский спецназ.
Глушитель первым шагнул вперёд, поднимая руки за
…Когда спецназ занялся оружием, Глушитель только злорадно улыбнулся. Хрен с ним, что сам товар не забрал — зато и Холере теперь тот точно не достанется.
В отличие от своих захватчиков, Тарас появлению спецназа обрадовался. Разумеется, военные его тоже просто так не отпустят, но зато и убивать не станут, и, значит, освобождение — это всего лишь вопрос времени. Как только подутихнет шум, он спросит, кто у них главный, позвонит в «Бастион», а там уж Адрей Папыч всё разрулит.
Когда захвативших его мужиков обезоружили, и очередь дошла до него, Тарас решил, что вот сейчас-то наручники сыграют ему на руку — враг моего врага и всё такое. Однако спецназовцы его освобождать почему-то не спешили.
— Ну-ка, давай объясняй, как внутрь попасть, — потребовал у него один из бойцов. Тарас только водил взглядом по закрытым чёрными масками лицам. Наверное, пока ещё рано лезть со своими просьбами о звонках…
— А почему я-то? — ляпнул он, раздумывая, что делать.
Конечно, в проходе и без того уже побывала целая толпа посторонних; что изменится от того, что туда пройдёт ещё и отряд спецназа? Ничего. Однако бастионовские правила куда легче нарушались под дулом пистолета. Сейчас, когда непосредственной опасности не было, посвящать ещё одну толпу посторонних в тайну прохода Тарасу очень не хотелось.
— Дурака не включай, мы видели, как ты их внутрь проводил, — отрезал спецназовец и, словно услышав мысли стажёра, словно невзначай положил руку на автомат.
Тарас тяжело вздохнул и сдался. Одним нарушением больше, одним меньше — это уже не имеет значения. Он и так столько уже сегодня накосячил, что давно бросил вести счёт совершённым ошибкам — слишком ужасающее получалось число.
Захлопнул сейф, не вернув папку на место — раз. Зачем-то взял её с собой, и теперь неизвестно, в чьи руки она попала — два. О том, что случится, когда с её содержимым ознакомится посторонний человек, вообще даже думать страшно. Что ещё? Не передал сообщение Арагорна Василию Петровичу — три. Был пойман какими-то подозрительными личностями — четыре. Привёл их к оружию — пять. Показал проход — шесть. Самолично провёл их туда, нарушив один из главных запретов «Бастиона» — семь. Подставил этим под угрозу находящихся по ту сторону Яна Сергеича и Илью — восемь. Теперь вот ещё и отряд военных…
Вскоре проход, следуя указаниям Тараса, ушла большая часть группы, и стажёр принялся обречённо ждать, когда они вернутся. Он был уверен, что в отличие от захвативших его людей, которые так спешили забрать оружие, что даже и не подумали выйти из храма наружу, бойцы всё увидят. И море, и Трою, и лагерь на пляже, и две армии. Увидят — и потребуют ответов. Скорее всего, у него. И что ему тогда делать?
Тарас не на шутку запаниковал, а потом решительно стиснул зубы. Он, конечно, уже нарушил едва не все бастионовские правила, но объяснять, что такое проход, не станет. Не станет — и точка, пусть хоть расстреляют.
«Не станет он, как же», — немедленно вмешался внутренний голос, не преминувший напомнить, с какой готовностью стажёр согласился вести захвативших его людей к проходу, стоило лишь ощутить дуло пистолета у виска. И сейчас всё будет так же, чуть поднажмут — и он тут же всё выложит… Тарас почувствовал, как к щекам прилила кровь; ему было бесконечно стыдно за собственную трусость.
Спасение явилось неожиданно.
Но Тарас ему не обрадовался.
— Чё делать-то будем? — нервно зашептал Ренат, когда спецназовцы высыпали на поляну и принялись деловито разоружать бойцов Глушителя. — Щас нас как за компанию скрутят — и всё, крышка нам.
— Не ссы, товарищ лейт… тьфу ты!.. капитан обещал. А раз он обещал, значит, выполнит, — тихо прошипел Ломец. Капитану Ларионову он верил больше, чем себе, и сейчас испытывал одно лишь безграничное облегчение от того, что эта безумная заваруха наконец-то подошла к концу.
К облегчению примешивалось что-то ещё. Какое-то непонятное ощущение. Новое. Непривычное. Смутная потребность сделать что-то такое… серьёзное… Принять какое-то решение… важное решение… Что-то поменять в своей жизни…
Спецназовцы деловито скручивали парней Глушителя и о чём-то расспрашивали паренька из «КамАЗа», всё ещё пристёгнутого к рулю. Вскоре большая часть отряда пропала внутри каменного логова — видимо, ушли за остатками оружия. На Ломца с Ренатом никто не обращал внимания, только Ларионов, оставшийся в сопровождении нескольких бойцов, нашёл своего бывшего «срочника» глазами и коротко, ободряюще кивнул.
— Товарищ капитан сказал, — передразнил Ренат, перехватив это обмен взглядами. — Надо же, как ты ему веришь!
— Слышь, ты, пасть захлопни! — зло отрезал Ломец.
Но Ренат, до смерти перепуганный переделкой, в которой они оказались, не услышал угрожающих нот в голосе своего спутника; ему было страшно, и его «несло».
— И вообще, как только он нарисовался, от тебя только и слышно: «товарищ капитан то», «товарищ капитан сё». Никогда не думал, что тебе так солдатики нравятся. Ты о Хохломе никогда так не говорил, а тут весь… только что в одно место его не целуешь. Прям втюрился, как гомик какой… Ой, ё!.. — заорал он, когда Ломец со всей силы заехал ему по уху. — Ты чего? — взвыл Ренат — и получил еще один удар по зубам.