Оборотная сторона полуночи

Шелдон Сидни

* * *

Кэтрин впервые встретилась с Константином Демирисом у него на вилле. Ларри поехал туда с пакетом, который он привез из Копенгагена, и взял с собой Кэтрин. Она стояла в неправдоподобно большой приемной и любовалась какой-то картиной. В это время отворилась дверь, и на пороге появился Демирис. Секунду он смотрел на Кэтрин, а потом спросил:

– Вам нравится Мане, госпожа Дуглас?

Кэтрин повернулась и оказалась лицом к лицу с легендарным человеком, о котором столько слышала. Ей сразу же бросились в глаза две вещи. Во-первых, Константин

Демирис был выше ростом, чем она его себе представляла. Во-вторых, в нем чувствовалась неуемная, почти пугающая внутренняя сила. Кэтрин удивило, что он знает, кто она такая, и называет ее по имени. Ей казалось, что он делает все, чтобы ее не стесняло его присутствие. Демирис поинтересовался у Кэтрин, как ей нравится Греция, удобная ли у нее квартира и чем он может помочь, чтобы ей спокойно и весело жилось в Афинах. Он даже каким-то образом прослышал – одному Богу известно как! – что она собирает миниатюрные фигурки птиц.

– Я тут присмотрел одну очень хорошую птичку, – сказал он, – и скоро пришлю ее вам.

Тут появился Ларри и увел Кэтрин.

– Как ты нашла Демириса? – спросил Ларри.

– Он необыкновенно обаятелен, – ответила она. – Теперь я понимаю, почему работа у Демириса доставляет тебе такое удовольствие.

– Я и дальше намерен работать у него.

Кэтрин почувствовала какое-то ожесточение в голосе мужа и не могла понять, в чем дело.

На следующий день ей доставили на дом красивую фарфоровую фигурку птицы.

После этого Кэтрин еще дважды виделась с Демирисом, сначала на скачках, куда ходила с Ларри, а потом на рождественской вечеринке, которую Демирис устроил на своей вилле. Оба раза он вовсю старался очаровать ее. Во всяком случае, подумала Кэтрин, Демирис – выдающаяся личность.

* * *

В августе начался Афинский фестиваль. В течение двух месяцев в старинном летнем театре, расположенном у подножия Акрополя, проходил смотр драматических, балетных и оперных спектаклей, а также устраивались концерты. Кэтрин побывала на некоторых из них вместе с Ларри, а когда он уходил в рейс, ее театральным спутником становился граф Паппас. Мысль о том, что она смотрит классические древнегреческие пьесы в театре, где их впервые играли много веков назад, да еще в исполнении самих греков, приводила Кэтрин в глубокое волнение.

Однажды вечером, возвращаясь домой со спектакля «Медея», Кэтрин и граф Паппас заговорили о Ларри.

– Он интересный человек, – заметил граф Паппас. – Polymechanos.

– Что означает это слово?

– Его трудно перевести. – Граф на секунду задумался. – Что-то вроде «хитер на выдумки».

– Вы хотите сказать «находчивый»?

– Да, но в более широком смысле. Я имею в виду человека, от которого всегда ждешь какой-нибудь новой идеи или интересного замысла.

– Polymechanos, – повторила Кэтрин. – Мой муж именно такой.

У них над головой повисла красивая луна, и ее яркий диск резко выделялся на фоне темного неба. Надвигалась теплая и благоуханная ночь. Кэтрин и граф медленно шли по улицам старого района Афин Плака и приближались

к площади Омония. Когда они переходили через дорогу, из-за угла выскочил автомобиль и чуть не сбил их. Графу едва удалось вовремя оттащить Кэтрин в сторону.

– Болван! – заорал он на водителя удалявшейся машины.

– Здесь все так ездят, – заметила Кэтрин.

Граф Паппас печально улыбнулся:

– А вы знаете почему? Греки попросту не доросли до автомобилей. В душе они все еще ездят на ослах.

– Вы шутите.

– К сожалению, нет. Если вы хотите понять греков, не заглядывайте в путеводители, лучше почитайте древнегреческие трагедии. Дело в том, что мы по-прежнему принадлежим прошлым векам. Склад нашей души весьма примитивен. В ней бушуют страсти, ее охватывает бурная радость или терзает неутешное горе. Мы еще не научились прятать свои чувства под личиной цивилизации.

– Я вовсе не уверена, что это так уж плохо, – возразила Кэтрин.

– Возможно, вы правы. Однако в результате искажается действительность. Мы предстаем иностранцам в ложном свете. Когда, например, вы смотрите на далекую звезду, вы видите не ее, а отражение исходящего от нее света, которое доходит до нас с опозданием в миллион лет. То же самое происходит с греками. Ведь глядя на нас, вы видите отражение прошлого.

Они вышли на площадь, миновали ряд магазинчиков, в витринах которых красовались вывески с одинаковой надписью: «Предсказание судьбы».

– Вам не кажется, что здесь чересчур много гадалок? – спросила Кэтрин.

– Мы очень суеверные люди.

Кэтрин замотала головой:

– Ну, я этому не верю.

Они оказались перед небольшой таверной. В ее окне виднелся листок бумаги, на котором было написано от руки: «МАДАМ ПИРИС, ГАДАЛКА».

– Вы верите в колдуний? – спросил граф.

Кэтрин посмотрела на него, чтобы убедиться, что он не подшучивает над ней. Лицо графа оставалось серьезным.

– Только накануне Дня всех святых.

– Говоря о колдуньях, я вовсе не имею в виду помело, черных кошек и кипящие котлы.

– А что же?

Кивком он показал на объявление в окне.

– Мадам Пирис – настоящая колдунья. Она может читать прошлое и предсказывать будущее.

Граф увидел скептическое выражение на лице у Кэтрин.

– Я вам кое-что расскажу, – начал он. – Много лет назад во главе афинской полиции стоял человек по имени Василий Софокл. Он был моим другом, и я использовал свое влияние, чтобы он получил эту руководящую должность. Все знали Василия как честного человека. Однако нашлись люди, пожелавшие подкупить его, и, когда им это не удалось, они решили его убрать.

Граф взял Кэтрин под руку, они перешли улицу и повернули в парк.

– Однажды Василий пришел ко мне и сказал, что его жизни угрожает опасность. Он не был трусом, но угроза беспокоила его, поскольку исходила от очень влиятельного и безжалостного мошенника. За бандитом установили слежку, а Василию выделили дополнительную охрану. Тем не менее он не мог избавиться от тяжелого предчувствия, что жить ему осталось недолго. Вот тогда-то он и обратился ко мне.

Кэтрин слушала графа как зачарованная.