Обоюдоострая удача. Эпизод первый
Шрифт:
Позже, Самсон сильно удивился, узнав настоящую причину покупки этой картины на одном из московских аукционов. Мазила-художник, сотворивший этот «шедевр» оказался гениальным шифровальщиком – ваером. Для таких, как он, раскодировать переход в иную реальность или раздвинуть границы этой – семечки пощелкать, сущий пустяк. Как и наоборот – зашифровать и запечатать переход своим единственным, уникальным клеймом.
Прошедшим обучение у мастера Гобица, главного ваера Ордена, уже не обязательно писать на холстах. Шифровальщики выводят магическое плетение
Ландаль покосился на Самсона.
– Ты замечал, что когда смотришь на картину Шершня, у тебя меняется цвет глаз?
Самсон в ответ криво хмыкнул и перевел взгляд на окно. Ночное небо за огромными стеклами ничуть не уступало по красоте полотну ваера Шершня, и было даже привлекательней.
Ландаль, между тем, подошел к картине и одними губами произнес слово-ключ, отпирающее потайное место. Картина подернулась пеленой и растворилась, открывая за собой нишу.
– А теперь по коньячку, - Ландаль картинно щелкнул пальцами. За мистической мазней Шершня нарисовался бар. По крайней мере, сейчас. Что там будет через час или завтра неведомо и покрыто тайной.
Шеф разлил коньяк и несколько минут молчал. Самсон тоже. Ему и без разговоров хорошо. Тем более, что мастер никогда не приглашает к себе в кабинет без серьезных на то причин. Нужно только подождать, а уж проблему шеф обязательно нарисует.
– В трех районах города найдены опыленные гроздья диссунатов. Возможно, вам повезет, и вы обнаружите самку. А если не повезет… Ну, тебе объяснять не надо. – Задание и инструкции шеф выдавал только после второй рюмки. – Возьмешь Юлу и Хановского. Справитесь. Приступайте, у нас немного времени… Юла, засоня, просыпайся. Ты меня слышишь? Пора работать.
____
Я никогда не обижаюсь, когда меня называют Юлой. Вообще-то мое имя – Улла, что и означает – Неприкаянная, а если выражаться точными формулировками Ордена Фатума, то я – Неприкаянно блуждающая по свету. Не единственная, есть и другие Уллы. Поэтому, когда я прибилась к группе Самсона, то осталась довольна своим новым именем.
Я спрыгнула со стены, где привычно сидела на полке с фигуркой янтарного купидона и подошла к столу… Я всегда так говорю – подошла, села, взяла. Хотя на самом деле – проплыла, скользнула, проникла. Впрочем, это не важно. Здесь меня понимают, как бы я не выражалась, с одного взгляда или с полуслова. А главное, что я здесь нужна и выполняю по-настоящему важную работу, которую вместо меня не сделает никто другой.
Стол Ландаля, как всегда был завален бумагами и старинными письменными принадлежностями, которые являлись скорее частью декорации, чем предметами необходимости. Ландаль оглядел стол,
Чистая столешница прорезалась линиями ландшафта, зигзагами, кубическими фигурами жилых массивов. Город, графически разложившийся на столе, засветился иллюминацией. Самсон обвел карту глазами и слегка скривил губы. Темные кладки, оставленные в разных частях города, были заметны невооруженным взглядом и обволакивали объекты мышиной пеленой.
– Самка – или неопытна, или приготовила ловушку.
– Или ее заставили это сделать, - я принюхалась к дымке над столом. В нос ударил запах страха – земли, перемешанной с гнилью и разлившийся по ней ужас. Так я чувствую панику, вбирая внутрь себя толику чужих ощущений.
– Ты не ошиблась? – спросил Ландаль и снял очки. Чистой салфеткой протер толстые стекла, и немного подождав от меня ответа, опять водрузил их на переносицу. – Значит, не ошиблась.
Некоторые мои чудачества уже давно воспринимаются как что-то само собой разумеющееся. Одно из таких – не люблю доказывать очевидные факты.
– Значит, не ошиблась, - еще раз пробурчал Ландаль и кивнул Самсону. – Работаем аккуратно. Если надо, подключай остальных. Кстати, Хановский уже вышел из дома и ждет вас на маршруте.
_____
Черная металлическая дверь в подвальное помещение была завалена горой деревянных ящиков из-под фруктов. Соседняя с нею дверь, с табличкой «Посторонним вход воспрещен» стояла открытой нараспашку. Именно оттуда два шустрых узбека выносили ненужную им рухлядь, складывая ее у нужной нам подвальной двери.
– Вот бардак, - беззлобно выругался Самсон.
– Налоговую или пожарную? – тут же предложил Хан, допивая газировку и ставя бутылку на приступок дома.
– Какая налоговая? Время – ночь.
– Пожарная, так пожарная, - не стал спорить Костя Хановский и неспешно направился к распахнутым дверям служебного входа магазина, расположенного на первом этаже жилого дома. Остановился чуть поодаль и подмигнул узбекам.
Тонкие струйки дыма, в глубине подсобки, потянулись вверх, сплетаясь у потолка в кудрявые барашки, заволокли сизой пеленой помещение и потекли дальше, в зал. Через минуту засвиристела автоматическая сигнализация и вокруг оживленно, бодро зашевелились люди.
– Пора, - сказал Самсон, не обращая внимания на шум. Дым, выпущенный Ханом – всего лишь легкая мистификация, что, впрочем, не отменяет ее прямого физического воздействия на сигнализацию, которая в отличие от дыма – настоящая. И вызванная пожарная машина тоже будет самой настоящей.
Самсон легонько стукнул по широкому ободу кольца на указательном пальце. Черный, как графит камень отозвался бледным отсветом. Утарк проснулся. Заворочался серыми тенями и полоснул бесцветным лучом в сторону заваленной рухлядью двери.