Обратная случайность. Хроники обывателя с примесью чертовщины. Книга вторая. Новеллы

Бедрянец Александр

После него у меня пропало желание заводить собаку. Мне предлагали щенков, но я отказывался. Но сельский двор без цепного кобеля какой-то неправильный, пустой. Дело решил случай, и я всё-таки обзавёлся дворовым псом.

Жившая на соседней улице тётя Нюра, однажды попросила меня починить её крыльцо. За два дня я всё сделал, и, расплачиваясь, она вдруг спросила:

– Родион, у тебя собака есть?

– Нет.

– Тогда забери себе моего Пирата. Я знаю, что он в хорошие руки попадёт.

– А чем он вам не угодил?

– Да не в этом дело! Кобель он хороший, зря не гавкает. Просто он лишний. Ну, зачем мне во дворе две собаки? Хватит и сучки. Она давно живёт, привыкла я к ней, а Пират молодой.

Пират был средних размеров аккуратным кобелём с умными глазами. До Патрона ему было далеко, но в качестве цепного пса он годился, и я сказал:

– Хорошо. Я дома приготовлю ему будку и всё остальное, а завтра вечером за ним приду.

Тётя Нюра обрадовалась. Для неё Пират был просто лишним ртом.

На следующий день после работы я захватил ошейник с поводком и отправился за собакой. Во двор заходить не стал, а вызвал тётю Нюру за калитку. Заплатил ей двадцать копеек, передал ошейник с поводком, и попросил её, чтобы она сама нацепила мой ошейник Пирату, и вывела его со двора на улицу. Так она и сделала. Как только я взял в руку поводок, Пират сразу признал во мне хозяина, и, не оглядываясь, спокойно пошёл со мной на новое место обитания. Ко двору он привык очень быстро. Никакой депрессии от смены хозяина у Пирата не было, и уже на третий день он стал исправно выполнять нехитрые собачьи обязанности.

Примерно через неделю, работая у себя в мастерской, я услышал яростный лай Пирата. Выхожу во двор и вижу, что Пират рвётся с цепи, бросаясь на тётю Нюру, а она стоит возле калитки и плачет. Успокоив кобеля, спросил, в чём дело. Тётя Нюра стала жаловаться:

– Вот она жизнь! Я ж его со щеночка кормила и выхаживала, а он через неделю меня забыл. Захожу, обозвалась, а он меня чуть не укусил. Вот она собачья верность. Предатель!

– Это вы зря тётя Нюра. Тут надо ещё разобраться. Помните, как я попросил вас вывести Пирата со двора на улицу? А это неспроста. Я ведь и сам мог это сделать, но не стал. Причём специально. Пират взрослый кобель, и всё понимает. После того, как вы его вывели со двора и отдали чужому дяде, он вас и возненавидел. С его точки зрения вы и есть предательница, и он вам этого не простит. А если бы я сам забрал его со двора, то он при случае стал бы наведываться к вам по старой памяти, ведь живёте вы недалеко. Зато теперь его к вам не заманишь.

– Родион, ты думаешь, я поверю, что у собак есть такое понимание?

– За всех собак не ручаюсь, но Пират такие вещи чувствует. И это легко проверить. Ваши домашние ему не враги. Приведите сюда кого-нибудь, и посмотрите, что будет.

Тётя Нюра, забыв цель своего визита, припустила домой. Вскоре она вернулась в сопровождении дочери и десятилетней внучки. Пират, конечно, их узнал, завилял хвостом и подбежал приласкаться. А на тётю Нюру демонстративно зарычал. Потрясённая, она заголосила:

– Господи! Какая ж я дура старая! Такого умного кобеля за двадцать копеек отдала!

Пират не был комнатной собакой, и когда я переселился в квартиру, пришлось с ним расстаться. Я отдал его одной хорошей семье, и больше собак уже не заводил. Но как знать?

2.

Изредка Родиона всё же заносило на «высокие материи», хотя мы с Дашей старались не провоцировать его на это. Чаще всего такие случаи происходили при нескольких собеседниках. Наблюдая за Родионом в такие моменты, я заметила, что временами у него проявляется какой-то личный магнетизм, околдовывающий слушателей. Это именно так, потому что содержание его речей на бумаге не выглядело шедевром, и в устах другого оратора звучало бы нудно и банально. Обладая такой способностью, Родион вполне мог бы организовать какую-нибудь партию со странным или дурацким лозунгом, но, слава богу, у него таких желаний не имелось. Впрочем, дальнейшие события показали, что насчёт партии я была совершенно права.

В ту субботу Родион посетил радиорынок, а после обеда заехал к нам. Мы с Дашей обрадовались и ему, и предстоящей беседе, но с ней пришлось обождать. Пришли гости, Егор Мельников с женой Натальей. Знакомы мы были давно, так как их сын Толя учился с Дашей в одном классе. Егор служил в военкомате, а Наталья работала в роддоме бухгалтером. Несмотря на это, она считала себя опытным в медицине человеком. Пришли они не просто так. Военные рано выходят на пенсию, оставаясь при этом в хорошей форме. Егор не был исключением, и с завершением службы стал подыскивать себе непыльную работу по своему статусу, например в охране. Я обещала ему посодействовать. Родион легко сходился с людьми, и, познакомившись с супругами, быстро нашёл с Егором общий язык. Наталья же смотрела на Родиона несколько свысока, но он не обращал на это внимания. Я переговорила с Егором, а потом все вместе отправились пить чай. Собственно чай пили только мужчины. Они отказались от хорошего сухого вина, бутылку которого принесли с собой гости, и вино досталось женщинам. Застольная беседа началась за здравие, но Родион плавно перевёл её на философский уровень, и прочёл маленькую лекцию. Речь зашла о неважном здоровье призывников. Егор посетовал:

– Призывник сейчас весь какой-то задохлый. Относительно здоровых парней меньше половины. Многим и уклоняться не надо, потому что уже от рождения чем-то болеют.

Родион согласился.

– Да, это правда. Генофонд народа ухудшается на глазах. Лет тридцать или сорок назад молодёжь, особенно сельская, была на редкость здоровой. Сужу по своему поколению. На всю школу у нас было всего двое очкариков. С призывниками больших проблем не было. Кое-кто пытался уклониться, но таких были единицы. Дело не в каком-то там патриотизме и многие охотно бы променяли армию на что-нибудь другое, но белобилетники в те годы считались людьми как бы второсортными, даже при уважительной причине. Поэтому врачи призывных комиссий в большей степени были озабочены выявлением симулянтов здоровья. Впрочем, на нашей улице таких белобилетников было всего человек пять. Из них настоящим больным был только Сашка Васильев. У него имелся врождённый порок сердца. Остальные были жертвами несчастных случаев. У одного умельца ещё в школьном возрасте взрывом оторвало пальцы на руке, у другого вышибло камнем глаз, а ещё у одного, когда он был малышом, свинья отгрызла ухо. А в остальном эти хлопцы были кровь с молоком.

На этом тема должна была закрыться, однако Наталья продолжила её, не подозревая, что своим замечанием она нажала кнопку, и запустила процесс. Она сказала:

– Всё правильно! Чего ж не быть здоровым в экологически чистой среде? Тогда пища была естественной, воздух чист, а вода в речках пригодна для питья. Это сейчас мы потребляем генномодифицированные продукты, нитраты, нашпигованные уколами американские окорочка, подозрительные консервы и напитки. А обычную питьевую воду приходится покупать в магазине. Плюс ко всему тяжёлые металлы и радиация. О каком здоровье тут можно говорить?

– С этим не поспоришь, но здесь тот случай, когда второстепенные факты выставляются главной причиной явления.

– И в чём же, по-вашему, главная причина?

– В генетическом вырождении некоторых народов, в том числе и русского. Об этом пишут и специалисты, и публицисты. Проблему излагают грамотно, и я с ними согласен, но эти публикации не находят отклика в общественном сознании. Как в руководстве, так и в массах.

– Почему?

– Вопрос из области социальной психологии.