Обречён любить тебя
Шрифт:
Это легкое презрительное «Тони» Милане совсем не понравилось. Тасманов не первый раз пренебрежительно отзывался о младшем сыне Канарейкина, нисколько не скрывая своего отношения. Для самой Боярышниковой было загадкой, как подобное допускал Павел Александрович.
— Знаешь, тебе стоит уважительнее относиться к Антону, — нахмурилась Милана, краем уха слыша звук сработавшего видеозвонка. Где-то в глубине просторной квартиры Тасмановых сработала система управления домом.
— Ура, я уж думала, померли
— Я с тобой, — тут же подскочила Алиса, похлопав озадаченную Милану по плечу. — Давай, подружка, порычи на Тасманенка. Совсем обнаглел. Рыжий, пошли. Хватит уши греть как заправская сплетница, — позвала она Влада, заинтересованно смотрящего то на Милану, то Марка.
??????????????????????????
— Выкину тебя сейчас из дома и на порог больше не пущу, — предупредил Тасманов, отвлекаясь от переглядок.
— Тю, я эти угрозы перестала воспринимать после того, как вы полезли в ресторан. И не ври мне, что это не было твоей идеей. Все гадкие мысли приходят исключительно тебе, блондин, — хмыкнула Алиса.
— То есть твой муженек до такого подвига бы не додумался?
Ответом Марка не удостоили, отчего он обиженно фыркнул.
— Что происходит? — Боярышникова повертела головой, начиная подозревать неладное.
Все друзья один за другим покинули светлое помещение кухни, оставив ее наедине с мужем Насти. Вот уж кто точно был последним человеком на земле, с которым хотелось бы остаться вдвоем. Тасманов же наоборот воодушевился. Пригладил невидимую складку на синей рубашке, на себя полюбовался в отражении кружки.
— Сиди, — приказал коротко, стоило Милане попытаться подняться. Бросив взгляд на заботливо прикрытую Владом дверь, Боярышникова еще больше нахмурилась. Из глубины подсознания начал подниматься страх. Неужели хотят пошутить? Или поиздеваться?
Нет, нет, ее друзья ведь не такие. Пусть совсем не вспомнили про день рождения, но ведь она еще в прошлом году просила его не праздновать. Да и не так уж это важно. Только неприятное чувство никак не отпускало, заставляя то ерзать на высоком стуле, то обтирать вспотевшие ладони о джинсы.
— Зачем они вышли?
— Труп прятать, — иронично заметил Марк, бросая на нее еще один ехидный взгляд. — Не поняла, что ли? Настя тут соседа прибила за новую звуковую систему, вот вызвали чистильщиков. Сейчас вынесут в ковре, тебя только не позвали.
Милане труп прятать не хотелось, хотя она понимала: это просто глупая шутка. Только слова больно резанули слух. «Тебя не позвали» — очередная фраза в копилку к тем, что давно набрались в лексиконе Боярышниковой со стороны близких. Стало в два раза обиднее, и непроизвольно на глаза навернулись слезы, которые она быстро сморгнула. Будто бы Марк ее пожалеет, как же.
—
— Опять ковриком стелиться? Не надоело еще перед ним унижаться?
— Ну знаешь ли!
Милана резко вскочила, будто готовясь напасть. И именно в этот момент двери распахнулись. Вначале Боярышникову ослепили яркие вспышки и красочная анимация диснеевских принцесс, протанцевавших в своих пышных платьях в ее сторону. Затем кто-то голосом Павла Канарейкина громко заорал:
— С днем рождения, еще одна моя дочь!
Она даже не поняла первые несколько секунд происходящего. Ошарашенно застыла, принимая поздравления. Павел ринулся к ней самым первым, заключая в крепкие мужские объятия. Всхлипнув, Боярышникова наконец дала волю эмоциям, шмыгая носом и вдыхая аромат морского бриза — одеколона Паши.
— Кенар, отдай сюда ребенка. Хватит тискаться, у тебя есть свои дочери. Целых три!
— Эй, я — сын, — возмутился Елисей на слова Ярослава. — дядя Ярик, вы чего?!
— Не знаю ничего. Точно помню, что после роддома завернули в розовое одеялко.
— Господи, сколько можно вспоминать такую ерунду. Это же случайно вышло, потому что Паша цвета в магазине перепутал, — возмутилась Кира, принимая в свои объятия ревущую Милану, стоило Павлу ее отпустить.
— Сейчас я вручу Миле подарок, а потом тебя засуну в мусоропереработку, гиена, если будешь над моими детьми хихикать. На своего посмотри. Вырастил чудовище, так им теперь хоть детей на ночь глядя пугай, — мрачно изрек Павел, потянувшись к другу. Раиса расхохоталась, непроизвольно вставая между голосящим Яриком и недовольным Пашей.
— Все, брейк, мальчики. Праздник не портите, — улыбнулась она, приобнимая вытирающую слезы Боярышникову за плечи и отходя с ней в сторону, дабы Настя с Владом торжественно внесли огромный торт-замок. Такой, о котором мечтают все дети.
— Кто делал этот розовый кошмар? Господи, Алиса, у тебя нет вкуса, — скривился Марк при виде шоколадных башен и персонажей мультфильмов из мастики. Возмущенная Канарейкина едва ли не подпрыгнула на месте в пороге, взвизгнув:
— Почему я? Это творение Аллы!
— Кому там мой торт не понравился? Елисей, твоего друга на халяву больше не кормим и столиков свободных не оставляем, — мрачно поинтересовалась шеф-повар ресторана «Баболовский дворец», окидывая Марка взглядом. Лиса только хмыкнул, пожимая плечами, а Настя вовсе расхохоталась громко, стараясь в общей толпе не задеть торт.
Тот широко улыбнулся, всплеснул руками и благоговейно вздохнул.
— Красотища же. Ручки у вас, госпожа Кенина, из золота и платиной покрыты, — мурлыкнул он, принимаясь громко восхищаться сим кондитерским шедевром.