Обреченные
Шрифт:
Сидя в духоте машины, Джон различил аромат духов Линды. Вначале ему нравился этот запах. Легкий цветочный аромат. Но за этим легким ароматом кроется вонь гниения. Он научился распознавать ее.
И тут он услышал ее голос, услышал, как она беззаботно, весело смеется. Его словно громом поразило. Как она смеет смеяться? Послышался и мужской смех, низкий, тягучий говор, а потом – невероятно! – они вдруг запели. «Я буду в Шотландии прежде тебя. Но я и моя любовь...»
Волной тошнотной ярости его выметнуло из машины. Он крутанулся на каблуках,
– Ты счастлива, Линда? – закричал он тонким, срывающимся голосом. – Ты правда счастлива, дорогая?
– Джон, что ты здесь делаешь?
– Нет, что ты здесь делаешь? Так правильнее спросить. Кто это там с тобой? Дэнтон? Скажите, Дэнтон, правда ведь, она милашка? Просто мечта!
– Приятель, придержи лошадей, – отозвался Дэнтон низким, тягучим голосом.
– Ей бы тоже не мешало... придержать лошадей!
– Джон! Не кричи.
– Нет, мне, наверное, лучше спеть, чтобы выразить, как я счастлив. Спой со мной, Линда. Ну же, давай! Интересно, у «Похоронного марша» слова есть?
– Джон, я знаю, ты расстроен, но не нужно сцен.
– Сегодня вечером я не смог увезти ее в Браунсвилл. Тамошнему гробовщику необходимо уладить все формальности с перевозкой через границу. Кстати, почему тебя заботит, что я устраиваю сцену? Очевидно, тебе совершенно на все наплевать. Тебе трудно провести хотя бы несколько часов без мужика.
Линда заплакала. Джон следил за ней с чувством удовлетворения. Очевидно, ее слезы – тоже игра.
– Оставьте ее в покое, Герролд, – вмешался Дэнтон. – Ей пришлось несладко. Я пытался немного ее развеселить.
– Вижу.
– Вы велели ей гнать вашу машину в Матаморос. Не для женщины работенка. Вряд ли она смогла бы въехать на паром по таким узким досочкам.
– Дэнтон, вы слишком наивны. Уверяю вас, она опытный водитель. Пожалуйста, оставьте нас. У нас семейная ссора. Вмешательство посторонних нежелательно.
– Нет, уж лучше я послушаю, если Линда не возражает.
– Черт с вами, слушайте. Линда, можешь перестать притворяться, будто ты плачешь. Ты слишком бессердечна для плаксы.
– Прошу тебя, прекрати, – сказала она.
– Просто тебя случайно раскусили раньше, чем ты ожидала. Если бы мы остались вместе, рано или поздно я все равно поймал бы тебя. Тебе это известно так же хорошо, как и мне.
Она вскинула голову. Джон заметил, как потемнели ее глаза. Машина, стоявшая в очереди за «бьюиком», нетерпеливо загудела. Джон Герролд не обратил на гудок внимания.
– Что ты несешь? – спросила она.
– Все кончено. Мне все равно, куда ты пойдешь и что с тобой будет после этого. – На последних словах его голос дрогнул. Он набрал в грудь воздуха. – Можешь подавать на развод под любым предлогом. Если у тебя родится ребенок, что ж, пусть... я буду платать алименты на его содержание. Но я не хочу тебя больше видеть. Надо было маме умереть, чтобы открыть мне глаза на то, какая ты пошлая дешевка. По-моему, она обрадовалась бы моему решению. Можешь оставить себе вещи, которые я тебе купил; развод я тоже оплачу.
Двумя быстрыми жестами она смахнула слезы тыльной стороной ладони.
– Джон, ты хоть понимаешь, что несешь? Когда ты все решил? После того, как увидел меня с мистером Дэнтоном?
– Дорогая, ты слишком себе льстишь. Я все решил еще на том берегу. Просто собирался помягче сообщить тебе о своем решении, вот и все. Но вы двое предоставили мне повод быть резким. Я благодарен вам за это. Сэкономил время. Ну так как, Линда?
К его изумлению, Дэнтон ухмыльнулся.
– Дэнтон, вас это забавляет?
– Да, как ни странно.
– У вас своеобразное чувство юмора.
– О да! – ответила за него Линда. – У него богатое воображение. Животики надорвешь.
Задняя машина снова загудела. Джон сел за руль и подвинул «бьюик» вперед. Потом снова вышел из машины. Дэнтон спросил:
– Вам нужна какая-нибудь помощь во всех формальностях?
– Справлюсь как-нибудь.
– Джон, тебе придется отвезти мистера Дэнтона в Матаморос. Приятель Дэнтона ждет его там.
– Я доставлю туда вас обоих. Мне абсолютно все равно.
Он решил, что взял верный тон: равнодушие и безразличие. Как ни странно, они, кажется, вовсе не расстроены.
– Странно будет разводиться, – заметила Линда. – Ведь на самом деле все это время ты не был женат на мне. Ты был женат на своей матери.
– Она сразу раскусила тебя, как только увидела. И предупреждала меня, но я не захотел ей поверить. Она сказала, что ты...
– Герролд, сбавьте обороты, – примирительно вмешался Дэнтон.
– Значит, ей можно говорить гадости, а мне нет? Нормально, когда она говорит непристойности? Но когда я...
– Герролд, прекратите!
– Ей не потребовалось много времени, чтобы найти мне заместителя, – язвительно отозвался Джон. – Интересно, сколько у нее было до меня и сколько будет после вас, Дэнтон? Она – просто...
– Если будете продолжать, обязательно наговорите такого, о чем потом придется сожалеть.
– Прекратите, вы оба! – крикнула Линда. – Не желаю, чтобы из-за меня грызлись, как из-за какой-нибудь шлюхи. Джон, если хочешь, я дам тебе развод. Еще вчера твое решение сильно огорчило бы меня. Сегодня это ровным счетом ничего не значит. Я перестала что-либо чувствовать, мне все равно.
– Линда, тебе не повредит немного прогуляться. Пойдем подышим воздухом, – предложил Дэнтон.
Джон смотрел, как они уходят: их силуэты чернели на фоне фар, рядом с рослым Дэнтоном его жена казалась совсем крошкой. На какое-то мгновение, как ни странно, он испытал горечь утраты. Но потом усилием воли отогнал это чувство.
Он снова сел в «бьюик» и уткнулся лбом в руки, сжавшие рулевое колесо.
– Я сделал то, что ты хотела. – Джон выждал секунду, и из глаз у него потекли слезы. – Я остался совсем один, – сказал он. Слезы побежали быстрее, по щекам, по носу; он ощутил соленый вкус на губах.