Обрести любимого
Шрифт:
Визирь был ненасытен. Его аппетит на женщин был так же велик, как и аппетит султана, и так же справедливо утолялся. Остаток ночи он развлекался, мучая Валентину, а потом удовлетворяя свое желание на трех покорных телах наложниц. Всякий раз, когда он терзал ее, Валентина ухитрялась ослабить те ощущения, которые вызывали у нее его издевательства, но она умно скрывала это.
Она почувствовала огромное облегчение, когда за час до рассвета Чикала-заде-паша и три его постельные подруги наконец заснули. Евнухов тоже сморило, и они повалились прямо на пол. Отодвинувшись подальше от них, Валентина, наконец, позволила себе отдохнуть.
Последовавшие
Хотя Валентина умом могла сопротивляться ему, ее тело все более и более охотно откликалось на его необыкновенно страстные прикосновения. Война между ними никогда не прекращалась, и казалось, что никому из ни?? не суждено победить.
Она постоянно думала о Патрике. Был ли он по-прежнему в Стамбуле? Пытался ли он еще найти ее? Удалось ли ему добиться чего-нибудь за те три месяца, с тех пор как ее похитили?
После своего первого посещения визирь ничего не говорил о лорде Бурке, а Валентина не задавала вопросов, чтобы не доставлять ему удовольствия видеть ее отчаяние, потому что Чикала-заде-паша, похоже, мог использовать все в своих собственных интересах.
Побег с острова Тысячи цветов казался невозможным. Расстояние до берега было слишком большим, течение слишком опасным. Никакая лодка не подходила к острову, кроме той, которую вызывали заранее условленным сигналом. Один сигнал существовал для дневных часов, другой — для ночных. К своему разочарованию, Валентина не могла установить, как подавать эти сигналы. Узнай она об этом, она рискнула бы бежать. Конечно, ночь была предпочтительнее. Она не боялась евнухов. С ними можно было легко разделаться, потому что она узнала, где Шакир держит свой запас трав и лекарств. Она не думала, что Гюльфем, Хазаде и Сах могут помешать ей, однако она могла скрыться, пока наложницы спали.
Казалось, что ее единственным выходом была надежда на то, что Чикала-заде-паше все это надоест.
Он еще не овладел ею целиком. Ему было необходимо, чтобы она полностью подчинилась ему до того, как он сможет насладиться ею. Поэтому она молилась о том, чтобы он понял, что не в состоянии подчинить ее себе, и отпустил ее на волю. Это, конечно, будет скоро. Наступала осень, и она отчаянно хотела вернуться домой.
Глава 13
— Невозможно, чтобы кто-то мог просто исчезнуть бесследно, — твердо заявил лорд Бурк. — Во всем этом есть что-то странное. Прошло три месяца после похищения Вал, и не нашли никого, кто признался бы, что видел, как ее похитили. Как такое может быть, Симон Кира?
У Симона Кира и его отца Илии был растерянный вид.
— Господин, — начал молодой человек, — мы сделали все возможное, чтобы найти леди Бэрроуз.
— Этого недостаточно! — закричал Патрик Бурк, кипевший от гнева и разочарования.
— Спокойнее, парень, — предупредил его Мурроу О'Флахерти. Он был расстроен, так же как и Патрик, но знал, что на Востоке дела делаются медленно.
— Патрик прав, — вмешался Том Эшберн. — Сделано недостаточно. Иначе у нас было бы хоть какое-то представление о том, что случилось с леди Бэрроуз. Но сейчас дело обстоит так, что мы совсем не продвинулись в наших поисках
— Валида очень расстроена происшедшим, и ее помощь нам неоценима, — обнадеживающе сказал Симон Кира.
— Да, но несмотря на всю ее помощь, мы не вернули Валентину, — резко ответил лорд Бурк.
— Султан негодовал, что такое преступление было совершено среди бела дня на безопасных до сих пор улицах нашего города, — продолжил Симон Кира. — Он поручил своему главному визирю Чикала-заде-паше провести расследование. Не знаю, что еще можно предпринять.
— Что-что? — Черные глаза Эстер Кира внезапно стали настороженными. До сих пор она сидела молча, позволив мужчинам спорить, что они обыкновенно и делали. — Когда султан приказал Чикала-заде-паше провести расследование?
— Он принимал участие в расследовании с самого начала, бабушка, — ответил Илия Кира, теребя свою длинную бороду тонкими пальцами. — Как только мы пожаловались султану Мехмеду, он поручил расследование своему главному визирю.
К всеобщему удивлению, страдающая одышкой Эстер Кира весело засмеялась. Они подумали, не сошла ли она с ума. Перестав смеяться, она свирепо посмотрела на них и сказала:
— Просить Чикала-заде-пашу искать правду в этом деле — это все равно, что посадить кота к канарейкам. Причастен ли к этому султан, я не знаю. Но я готова поставить свою жизнь об заклад, что Валентина во власти нашего доброго друга визиря.
— Бабушка! Подумай, что ты говоришь! Такое обвинение является клеветой, которая может поставить под угрозу наши жизни, — зашумел Илия Кира.
— Помолчи! — приказала она ему. — Это я создавала богатство нашей семьи, кстати, задолго до того, как ты увидел божий свет! Если бы не твои сыновья, Илия, мне бы, наверное, не нужно было бы беспокоиться о будущем Кира. Все эти годы ни я, ни наша семья не процветали бы, если полагались только на логику. Нужно полагаться и на природное чутье тоже. Это то, чему ты, на свою беду, никогда не научишься.
Я говорю не праздные вещи. Прошлой весной, когда леди Бэрроуз впервые посетила меня, наш разговор был неожиданно прерван появлением Чикала-заде-паши, который был у нас в доме, обсуждая дела с тобой, Илия. Ему очень понравилась Валентина, и он не скрывал этого.
Если бы она была одной из наших рабынь, он бы не ушел из дома в тот день, не купив ее, уверяю тебя. Я помню, что подумала тогда, как удачно, что моя молодая английская гостья уезжает в Крым. Он очень чувственный человек, который и в самом деле посмеет похитить женщину на улице, если она ему понравится. Каким-то образом он, должно быть, узнал о том, что она вернулась в Стамбул.
Подумайте сами! Никто не видел, как похищали Валентину, и никто не признался, что видел это. Каждый невольничий рынок и каждый бордель Стамбула тщательно обыскивали три раза! Тем не менее не нашли ничего. Почему? Этот вопрос я задавала сама себе снова и снова. Почему? Почему ничего не нашли?
— Может быть, ее сразу же вывезли из города и продали на каком-нибудь невольничьем рынке за границей? — рискнул предположить Илия.
Эстер Кира раздраженно засопела.
— Кто, — уничтожающе спросила она, — стал бы похищать безвестную женщину в чадре, которая легко могла оказаться самой валидой? Из того, как женщины Стамбула одеваются на улице, нельзя понять, молодые ли они или старые, красивые, рябые или безобразные. Нет. Это было спланировано кем-то, кто был знаком с Валентиной и всегда точно знал, где она находится.